Стенограмма выступления на парламентских слушаниях «Состояние и перспективы развития высшей школы РФ»

. Москва. Совет Федерации

Уважаемые коллеги! Уважаемые гости из Государственной Думы!

Я не могу вообще избежать повторов, но хотел бы заострить проблему и начать с некоторых парадоксов.

Парадокс первый. Может быть, никогда еще в политической элите России, в том числе в правительстве, не было так много людей с учеными степенями. И может быть никогда еще так не увязалось финансирование науки и образования в Российской Федерации. Создается впечатление, что часть ученых, попадая в политическую элиту, начинают страдать комплексом Эдипа. Они уничтожают своих собственных родителей.

Парадокс второй. Необходимые документы, гарантирующие статус образования и его финансирование, принятый Указ номер один, Закон об образовании и так далее. Одни отменяются и не выполняются: документы как будто есть, но как будто их и нет.

Парадокс третий. Финансовое положение науки и образования хуже многих других отраслей, а наука и образование развалились меньше, чем другие сферы. Наверное, это связано с их инерционностью, но может быть с энтузиазмом работающих в них людей.

Парадокс четвертый. Идеологи, которых мы обычно называем радикальными реформаторами, все время говорят нам о намерении догнать цивилизацию. И всегда это делают задом наперед. Здесь уже говорили о том, что и Япония, и Германия, и Южная Корея, и некоторые другие страны начинали реформы с реформы образования, будучи бедными, находили средства и через образование обеспечивали так называемые экономические чудеса.

Парадокс пятый. Чем больше власть критикуют ошибки прежние, тем больше она их повторяет и умножает. Сегодня выступал уважаемый Владимир Георгиевич Кинелев (Министр образования). Он справедливо проследил о том, как падали параметры высшего образования в 1970-1990 г. И на этом остановился. Но за три года падение этих параметров не меньше, чем за предыдущие двадцать лет. Если раньше говорили, что в Советском Союзе, чтобы мало получать, надо долго учиться, о теперь мне приходилось слышать такую фразу: “Доценты, это такие русские нищие”. То же самое можно было бы сказать о профессорах.

Почему мы сегодня сделали ставку на высшее образование? Почему отдали ему приоритет? Я думаю, это очевидно.

Во-первых, структурная перестройка экономики требует специалистов новых профессий и специальностей.

Во-вторых, в условиях финансового дефицита может быть, если нельзя по нормальному финансировать всех, то нужно финансировать, так называемые, точки прорыва или точки роста.

В-третьих, социальный аспект. Как ни странно, высшее образование и, это показал опыт Соединенных Штатов в период так называемого “нового курса” Рузвельта, а я глубоко убежден, что новый курс Рузвельта нам гораздо полезней и гораздо годнее, нежели “шоковая терапия” по рецептам Мильтона Фридмана, что высшее образование может быть средством от безработицы. В этот период не только на общественные работы, но и на образование, и на культуру денег особенно не жалели. Очень может быть, что финансировать высшее образование окажется дешевле, чем пособие по безработице, плюс гигантскую оплату растущих штатов Министерства внутренних дел, плюс содержание тюрем.

В-четвертых, футурологический аспект. Совершенно очевидно, что вложения в высшее образование в отличие от пособий по безработице и вложений в МВД, это вложения в будущее страны. Об этом, кстати, тысячу раз говорили, в том числе зарубежные специалисты.

Вопрос традиционный российский – что делать?

Первое. Можно спорить и ликовать Указ номер один закон об образовании, но в части оплаты труда, социальных гарантий, их надо выполнять. Ничего другого просто нет.

Уважаемые коллеги! Ну что там, будем говорить прямо. В любой цивилизованной стране, когда есть закон, правительство либо настаивает на его отмене, если оно с ним не согласно, либо его выполняет, либо идет в отставку. Четвертого не надо. У нас не делают ни первого, ни второго, ни третьего.

Второе. Проблема источников финансирования. Мне уже приходилось говорить на совместном заседании Комитета Совета Федерации и Государственной Думы о том, что есть три возможные модели.

Первая – нынешняя практика, которая фиксируется в бюджете. Это продолжение развала образования. Я уже говорил, что если по прогнозам экономики поднимать экономику будет где-то до две тысячи пятого года примерно, то в таких сферах инерционных это будет длиться гораздо дольше.

Вторая — инфляционная модель, модель, которую применял прежний Верховный Совет. По некоторым расчетам, скажем, нормальное финансирование образования, науки и культуры увеличило бы бюджетный дефицит на пять процентов. Может быть не самое большое увеличение бюджетного дефицита.

Третья — принципиальное исправление курса. И, на мой взгляд, наиболее важно. Здесь уже говорили много раз – расходы на управленческий аппарат, по крайней мере, в три раза. Расходы на МВД, я уже не помню, в пять раз. Если начинать с восьмидесятого года. Вывоз капитала, вот я еще буду об этом говорить на Совете Федерации, по оценкам моего хорошего знакомого Джона Росса, пятнадцать миллиардов долларов в год прямой вывоз только. Помножьте на курс доллара. Плюс неведомо сколько на вывозе сырья, причем парадокс состоит в том, что чем больше вывозим сырья, тем больше падают мировые цены и суммарный доход наш сокращается.

Третье. Проблема налогов. Я должен высказать свое несогласие с решениями позавчерашних парламентских слушаний, организованных Комитетом по бюджету, который предложил ликвидировать все налоговые льготы в Российской Федерации и выйти с соответствующей законодательной инициативой. Я уверен, что если мы это решение поддержим, гибель бюджетных сфер многих для нас обеспечена. Можно, конечно, инвентаризировать, упорядочить налоговые льготы, но отменять их заведомо, повторяю, это недопустимо.

Четвертое. Только на этой основе можно заниматься структурной перестройкой, в том числе и высшего образования. Только на этой основе можно потребовать от вузов нового качества образования.

Закон об образовании, кстати, предполагает независимую государственную аттестационную службу. Так скажем, независимую экспертизу. В порядке полемики я мог бы сказать, что мы вряд ли много выиграем, если соединим аттестацию, аккредитацию, если министерства сами будут себе ставить оценки, так сказать, за организацию дела образования.

Наконец, пятое, это проблема законодательства. Я согласен, что нужны новые законы, регулирующие поле образовательных отношений. Обращаю внимание только на одну проблему – на системность. У нас много проектов наработано о высшем послевузовском, начальном профессиональном, но нужно общее представление, куда же нам плыть, перефразируя поэта.

Есть два варианта: либо мы принимаем закон о профессиональном образовании как единый закон, либо мы сначала принимаем концепцию профессионального образования, а затем, так скажем, уровневые законы, иначе между законами об отдельных уровнях может возникнуть нестыковка.

И последняя крамольная мысль. Состояние образования определяется главным образом не состоянием системы образования, а состоянием общества в целом. Образование – это зеркало общества, а, как говорит русская пословица, “неча на зеркало пенять”, дальше вы знаете. Я думаю, что нам нужно другое налогообложение: доходы от “ноу-хау” должны облагаться налогом, иначе, чем доходы от спекуляции на уровне сырья, доходы деятелей оперного театра – иначе, чем деятелей шоу-бизнеса, вместо идеологии “деньги не пахнут”, официально пропагандируемой нашими средствами массовой информации, нам нужна пропаганда духовности, на худой конец, хотя бы честного стяжательства. Без всего этого, без общего изменения, повторяю, политики и пропаганды нам не избавиться от состояния, которое когда-то Аркадий Райкин характеризировал словами: “Ученье – свет, но неученых тьма”.

Спасибо.