. Государственная Дума, Совет по образованию и науке при Председателе Государственной Думы
Председательствует Председатель Государственной Думы С.Е. Нарышкин.
Смолин О.Н. Уважаемые коллеги! Уважаемый Сергей Евгеньевич!
Когда-то Гегель сказал, что истина рождается как ересь и умирает как предрассудок. Вот то, что я сегодня скажу, может быть, многим покажется ересью, но, надеюсь, что через какое-то время станет тривиальностью. Начну с того, что очень хорошо, что есть доклад правительства. Это действительно очень большая работа, позволяющая сделать анализ и серьезные выводы. Но, на мой взгляд, правительственный доклад отличается от ведомственного доклада примерно так, как в райкинской известной интермедии — костюм отличается от суммы пуговиц, рукавов и штанин. А именно в правительственном докладе прежде всего должны подниматься системные проблемы, которые касаются различных ведомств, и которые обеспечивают, соответственно, анализ этих самых системных эффектов и взгляд на проблему в целом.
Если пытаться выделить такие проблемы, наверняка их больше, но я хочу отметить три.
Проблема первая. Финансирование. Да, действительно цифры выглядят потрясающе, в особенности в триллионах рублей. Но когда посмотришь на, например, анализ Высшей школы экономики государственных расходов, нельзя не увидеть, что среди развитых стран мы на предпоследнем месте по доле расходов на образование в валовом внутреннем продукте.
Здесь справедливо вспоминали необходимость дополнительного образования детей, называлась цифра 64 процента. Ну, вот на правительственной комиссии по поддержке молодых талантов я спрашиваю Ольгу Юрьевну Голодец: «Ольга Юрьевна, а как получилось, что в бюджете 2015 года ни рубля на дополнительное образование детей, несмотря на указ президента?» Ответ: «Мы выносили вопрос на разногласие. Минфин, к сожалению, нас не поддержал».
Коллеги, мы должны понимать, что до сих пор никому ещё с таким уровнем расходов на образование от валового внутреннего продукта модернизация не удалась. Я буду очень рад, если мы сумеем сделать исключение, но верится с трудом.
Проблема вторая. Бюрократизация образования. Об этом говорили на Народном фронте, об этом говорил президент, на мой взгляд, совершенно справедливо. Кстати, в президентском Послании Владимир Владимирович тоже упомянул, что сокращение тотального контроля или отказ от тотального контроля должен касаться не только бизнеса, но и социальной сферы.
Поговорите, коллеги, с учителями, директорами школ, ректорами непривилегированных вузов. Все буквально стонут.
Случилось так, что я в последнее время общаюсь с Севастополем. Прекрасная школа в ужасе от количества бумаг, которые на нее свалились вместе с нашим законодательством и подзаконными актами.
Помните, как когда-то говорил, не буду цитировать Евгения Александровича, который здесь, да, с его любимой формулой про то, что дети и педагоги мешают администрации работать с документами. Процитирую лучше Витте, который говорил когда-то: «Купить штаны может каждый, но надеть их можно только с разрешения министра внутренних дел».
Коллеги, есть масса фактов. Ну, вот мой учитель, декан с 40-летним стажем посчитал, что в проклятую эпоху застоя он заполнял бумаг в 22 раза меньше, чем сейчас. Лавинообразно растет количество отсылочных норм в законах, подзаконных актах, люди не успевают читать все это.
Уважаемые коллеги, на мой взгляд, образование есть там, где личность действует на личность. В противном случае может быть дрессировка, даже обучение, но вряд ли образование.
Я в последнее время все чаще слышу от людей и знакомых, я уверяю вас абсолютно вменяемых, что по их мнению все это делается преднамеренно. А я им пытаюсь объяснять, что законы Паркинсона хуже любых иностранных агентов и всего остального.
Пользуясь случаем, еще раз возобновляю мое предложение, оно, кстати, соответствует тому, что говорил президент: создать совместную межфракционную рабочую группу с приглашением коллег из Минобрнауки и Рособрнадзора по дебюрократизации образовательного законодательства, иначе мы удавим нашу систему образования, нашего учителя совершенно ненужной работой, которая не позволяет, не оставляет времени на детей.
И третье, уважаемые коллеги. Это борьба за качество образования и связанные с этим системные эффекты. Позвольте пару примеров.
Как известно, в послесоветский период закрыто около 25 тысяч школ, из них около 24 тысяч в сравнительно благополучные 2000-е годы. Нам говорили, что закрываются школы потому, что меньше детей. Сейчас детей становится больше, школы все равно закрываются. Почему? Один из принципов – нормативно-подушевое финансирование.
Уважаемый Дмитрий Викторович призывает, и мы это приветствуем, остановить закрытие школ. К тому же самому призывал экс-министр регионального развития Игорь Николаевич Слюняев, но процесс-то продолжается. Значит, процессом мы не управляем. Нужно думать о том, что, видимо, не может быть нормативно-подушевое финансирование единственным механизмом. Кстати, я другой такой страны не знаю, где бы это был единственный механизм.
Мы говорим справедливо о воспитании. Это абсолютно правильно, коллеги. По большому счету, да, вот как говорил Белинский: «Много есть родов образования, но выше их всех стоит образование нравственное». Но воспитание очень плохо совместимо с бюрократизацией.
Поговорите с учителями. Дети чувствуют, когда мероприятие проводится для галочки и показатели эффективности работы учителя выстроены так, наверное, тоже все важные вещи, что, собственно, воспитатели, работая с детьми, им заниматься некогда или она не учитывается в этих самых показателях.
Тема, связанная с качеством высшего образования, уважаемые коллеги. Ну, что тут говорить? Ясно, что качество упало, никаких сомнений нет.
Вопрос в том, теми ли средствами лечим эту самую болезнь. Например, на основе мониторинга поставлена задача закрыть подавляющее большинство филиалов. Знаю вуз, который имел филиал в Калининграде, который давал примерно 20 процентов айтишников для Калининградского края. Закрывается, по мониторингу не оказался эффективным. Знаю город Конаково, где несколько филиалов закрыты, соответственно возникает вопрос: а что будет, коллеги, с правом на образование, с социальной напряжённостью, с другими всякими факторами?
Не последуют ли наши малые города за сёлами, которые закрывают вслед за школой, и коллеги из малых городов говорят, что у них резко усиливается отток молодёжи, после того как соответственно закрываются филиалы. Наверное, надо закрывать с разбором, тщательно отбирая. Кстати, коллеги, в Соединённых Штатах на душу населения, я понимаю, что пример сейчас непопулярный, на душу населения вдвое больше университетов, чем в Российской Федерации.
Ещё одна тема, о которой я уже говорил уважаемому Дмитрию Викторовичу, но хочу сказать ещё и публично, и о которой сегодня говорил Виктор Антонович Садовничий, это электронное обучение. Когда был на приёме у Дмитрия Олеговича Рогозина, я позволил себе ему напомнить то, что он наверняка знает и без меня, человек образованный, что полтора века назад, больше полутора веков назад мы проиграли Крымскую войну, имея большое население, патриотически настроенное, прекрасных полководцев, может быть, лучшего в мире солдата, проиграли из-за технологической отсталости.
Вот вопрос электронного обучения — это во многом вопрос и нашей технологической отсталости или, наоборот, передовых позиций. Мы буквально выталкиваем наших студентов на «Coursera». Виктор Антонович, «Coursera», наверное, хорошо, когда она даёт возможность получить качественные знания там через лекции известных профессоров. Но «Coursera» и прочие западные порталы, я не конспиролог, я просто констатирую факт, работают как кадровые агентства, через них резко усилится отток человеческого капитала из нашей страны.
И прав был один из коллег, когда на заседании, на «круглом столе» в Питере он сказал: Россия находится перед угрозой электронного нашествия. Это преувеличение, но небольшое преувеличение. Если мы не будем развивать наши электронные университеты, мы соответственно искусственно помогаем нашим конкурентам. Дмитрий Анатольевич Медведев дал, на мой взгляд, прекрасное поручение 1 октября: подготовьте предложения по развитию электронных университетов в России.
На межведомственной рабочей группе наши коллеги из Министерства образования и науки предложили слово «электронные университеты» поставить в кавычки и тем самым разойтись окончательно со всем остальным непередовым человечеством. Вообще, уважаемые коллеги, мне кажется, что хирургия — не лучший способ лечения.
Помните разницу между хирургом и терапевтом? Хирург говорит «резать», а терапевт говорит «подождите, оно само отвалится». Так вот я уже знаю значительное количество вузов, которые закрываются, понимая, что сокращается количество молодёжи соответствующего возраста, понимая, что ужесточаются требования, и так далее, и так далее. Надо считать системные эффекты, которые мы получим от массового закрытия российских вузов.
Заканчивая, уважаемые коллеги, хочу сказать, что я целиком поддерживаю Николая Ивановича Булаева по поводу профессионально-общественной аккредитации, но рискну, пожалуй, пойти дальше. Мне кажется, что пора бы вспомнить Уильяма Оккама, который говорил: «Не надо умножать число сущностей». А кто-нибудь подумал, а зачем нам отдельно образовательные стандарты и отдельно профессиональные стандарты?
У нас в образовательных стандартах есть часть требований к уровню подготовки выпускников, вот это, на мой взгляд, и должен быть профессиональный стандарт. А теперь, когда мы объявили, что вводим новые профессиональные стандарты, и народ бурно обсуждает, а сможет ли человек работать не по полученной специальности, или от него будут требовать, чтобы он работал только по полученной специальности, мы, похоже, находимся на пороге очень большой переквалификации, причём за счёт граждан, поскольку, насколько я понимаю, бюджетных средств на это не предусматривается.
Ещё раз призываю к тому, чтобы, обсуждая правительственный доклад, мы пытались анализировать системные эффекты, а в правительственном докладе ключевые проблемы были представлены вместе с системным взглядом на их решение. Спасибо.
Нарышкин С.Е. Спасибо, Олег Николаевич.