Британская школа: «фабрика» отношений?

марта

«Инклюзия – это философия». Именно эту фразу мы чаще всего слышали в конце февраля во время британско-российского семинара в Лондоне, в котором в составе маленькой делегации, наряду с представителями Минобрнауки и общественных организаций, принимал участие и автор этих строк. И действительно: от традиционной философии образования её британская версия, которую мы наблюдали в Ньюхэме, – наиболее «продвинутом» в этом смысле районе не только Лондона, но, пожалуй, и всего Соединённого Королевства, – эта версия отличалась весьма существенно, чтобы не сказать принципиально.

Напомню: под инклюзивным образованием понимается такая система организации образовательного процесса, при которой в одних и тех же учебных заведениях (включая дошкольные учреждения и школы) учатся дети из семей различного социального статуса (бедные и богатые), различной этнической и конфессиональной принадлежности, с различным родным языком, а также здоровые дети и дети с ограниченными возможностями здоровья. В России чаще употребляется термин «интегрированное образование». Мне он кажется предпочтительнее хотя бы потому, что, несмотря на иностранное происхождение, он ближе русскому уху и русскому духу. Однако следует иметь в виду, что этот термин применяется исключительно к совместному обучению здоровых людей и людей с ограниченными возможностями здоровья (в особенности – инвалидов). Однако вернёмся в Британию.

Лондонский район Ньюхэм – один из бедных муниципалитетов Великобритании. Некогда он был промышленным центром, затем традиционная промышленность, включая доки, умерла. Вполне возможно, бедность стала одним из стимулов развития инклюзивного образования по известному принципу: не было бы счастья – да несчастье помогло. Ведь содержание одного ребёнка в обычной школе обходится муниципалитету в 3-4 тыс. фунтов стерлингов в год, расходы на одного ребёнка с тяжёлыми или множественными нарушениями в инклюзивной школе составляют около 27 тыс. фунтов, а в специальном интернате – до 100 тыс. фунтов и более.

Но, как бы то ни было, на протяжении примерно 20 лет с начала 1980-х система школьного образования в Ньюхэме изменилась принципиально. В частности, исчезли:

  • дети, признанные необучаемыми;
  • специальные интернаты и специальные школы (в Ньюхэме их нет вообще, а в Британии они охватывают 1,15% всех детей с ограниченными возможностями здоровья).

Взамен возникла система, включающая в себя три типа учреждений.

1. Инклюзивные школы и детские сады. Отметим, между прочим, что школа в Британии обучает детей от 5 до 16 лет. Соответственно, «предшкольные учреждения» – детей 3-4 лет. А после школы выпускники поступают в колледжи – «предуниверсарии», где готовятся к поступлению в вузы.

Инклюзивные (интегрированные) детские сады и школы отличаются от обычных тем, что в них:

  • создаются условия для воспитания и обучения детей со специальными потребностями (в нашей терминологии – с ограниченными возможностями здоровья);
  • учителя и воспитатели специально готовятся для работы с такими детьми;
  • детям со специальными комплексными потребностями (тяжёлыми и множественными нарушениями) выделяются помощники воспитателя (учителя);
  • работа педагогов координируется и направляется школьными «координаторами по работе с детьми с особыми образовательными потребностями».

2. Ресурсные центры. На эти учреждения главным образом возложены задачи консультирования и подготовки педагогов для работы с детьми с особыми образовательными потребностями, а также помощь школе в случае, если своими силами она не может обеспечить образование одного или нескольких таких детей (так называемая «Школьная акция плюс»). Именно в таком центре лондонского округа Ньюхэм и проходил наш семинар в конце февраля 2008 г.

3. Ресурсные школы. Это особый вид инклюзивных школ, имеющий специальные ресурсы для образования определённых категорий детей со специальными потребностями и частично исполняющий по отношению к другим школам функцию ресурсного центра. Собственно говоря, ресурсная школа – нечто среднее между инклюзивной и специальной. Например, создать условия для полноценного обучения незрячих детей в каждой школе крайне сложно, если вообще возможно: требуются не только специальные книги, письменные приборы, средства для воспроизведения «говорящей книги» и компьютеры, но и учителя, владеющие системой Брайля. Поэтому в Ньюхэме созданы две ресурсные школы, где главным образом учатся такие дети. Аналогичные ресурсные школы существуют для детей с нарушениями слуха, с аутизмом и с проблемами интеллектуального развития.

В Британии около 19% детей школьного возраста относятся к категории имеющих постоянные или временные особые образовательные потребности и, соответственно, получают различные виды помощи. Поэтому около 2% учащихся, у которых выявлены тяжёлые или комплексные нарушения здоровья, имеют официальное заключение (статус) об особых образовательных потребностях. Они получают прямое дополнительное финансирование, почти на порядок превосходящее обычный подушевой норматив.

Отметим особо прогресс в обучении детей с выраженными отклонениями в умственном развитии (например, с синдромом Дауна). Немало таких детей по окончании образования получают работу и ведут самостоятельную жизнь, в том числе при поддержке социальных служб. Одну такую двадцатипятилетнюю девушку по имени Элен мы видели в баре вместе с её boyfriend. Живет она отдельно от родителей, работает в ресурсном центре и даже пишет стихи к песням. По заявлению Президента Ассоциации «Даун-синдром» С. Колоскова, ни одного такого примера в России, увы, нет.

Вот мы и дошли до главного. Разумеется, изучая британскую школу, мы всё время думали о своей – российской. И пытались извлечь уроки из чужого опыта, дабы собственный не стал горьким. Таких уроков, как минимум, три.

1. Постепенность реформы. Повторю: даже в Ньюхэме на введение системы инклюзивного образования ушло около 20 лет. А ведь это едва ли не самый «продвинутый» муниципальный округ в Британии. Следовательно, и в России надо запастись терпением.

2. Добровольность. «Мотором» британской реформы были родители детей с ограниченными возможностями здоровья. Большинство учителей её также поддержали. Увы, в современной России мы наблюдаем нарушение права ребёнка на образование, причём сразу по двум противоположным линиям:

  • большинство родителей, которые хотели бы обучать своих детей-инвалидов вместе со здоровыми детьми, по-прежнему получают отказ;
  • при этом в некоторых регионах, желая сэкономить бюджетные деньги, власти принудительно расформировывают специальные школы и переводят детей в обычные, не создавая необходимых образовательных условий.

Что хуже – не знаю. Между прочим, в Британии высшее образование получают лишь 20-30% выпускников – инвалидов по зрению, причём никакой «позитивной дискриминации», т.е. льгот при поступлении в вузы, для них там нет. Думаю, у нас ситуация лучше отчасти потому, что такие льготы существуют, а отчасти вследствие того, что незрячие в большинстве получают образование в специальных школах, где качество обучения выше.

3. Законность. Британская модель имеет прочные законодательные основания в виде « Акта об образовании» 1996 г. и «Кодекса о специальном образовании», который вступил в силу в 2002 г., является детальным практическим руководством по исполнению базового закона и составляет 217 страниц.

А сейчас подведём итоги.

Привычная нам школа огрублённо может быть названа «фабрикой» знаний, способностей и отчасти других личностных качеств. Британская инклюзивная школа – это прежде всего «фабрика» отношений. Её выпускники, наверно, слабее наших по уровню подготовки, но их с детства пытаются включить в тот мир, который откроется за школьным порогом. Причём во всём его многообразии и со всеми проблемами. Я спрашивал русскоговорящих детей: есть ли в школе острые конфликты и дети-изгои? Отвечали: есть, но не почве различной национальной принадлежности или различий в состоянии здоровья. Думаю, не соврали. И это, быть может, главный результат новой модели образования.

Опубликовано: Вести образования — 2008. — 1-15 марта. — № 5 (101).