Смолин О.Н. Уважаемый Борис Вячеславович, уважаемые коллеги! У меня почти тот же вопрос, но чуть-чуть в другой редакции. Я хочу задать его и уважаемому мною министру, и не менее уважаемому председателю профильного комитета. Коллеги, если можно, личную точку зрения выскажите, пожалуйста. Первое, почему, несмотря на колоссальный профицит бюджета, за последние три года минимальная зарплата не приблизилась, а удалилась от прожиточного минимума: составляла в 2002 году 24,4 процента, в текущем году — 22 процента? И второе: есть ли все-таки либо в правительстве, либо в профильном комитете программа повышения минимальной зарплаты до прожиточного минимума? Спасибо.
Зурабов М.Ю. Уважаемый Олег Николаевич, сложно давать три различных варианта ответа на один и тот же вопрос, поэтому я на первую часть все-таки уже отвечать не буду, коллеги, а вот на вторую я попробую ответить.
У меня есть понимание того, что могли бы сделать Государственная Дума, правительство, в широком понимании власть в отношении минимального размера оплаты труда, и я предполагаю, что возможность всерьез обсудить перспективы, связанные с минимальным уровнем заработной платы в Российской Федерации, в ближайшее время у нас появится. Причина, отчасти влияющая на то, почему до этого мы всерьез не относились к минимальному уровню оплаты труда как к важнейшему экономическому индикатору, связана с архаичностью всей системы финансирования заработной платы. При этой модели, ни о какой минимальной заработной плате речь идти не могла, потому что она никогда не выполняла нормальные экономические функции. Ну вы придите в любое лечебное учреждение — конечно же, вы не найдете там врача, который получает 720 рублей, потому что есть и совместительство, и надбавки, и различные поправочные коэффициенты, которые дают возможность человеку выплачивать заработную плату в большем размере. Мы говорим о том, что заработная плата низкая, и никто против этого не возражает. Это одна из ключевых проблем власти — сделать достойной жизнь работников бюджетной сферы, но при модели, с помощью которой мы сейчас управляем заработной платой, это сделать нереалистично, и ее нужно менять. Спасибо.
Смолин О.Н. Уважаемые коллеги, уважаемый Борис Вячеславович! С вашего позволения, я продолжу ту дискуссию, которая была утром, постараюсь сделать это языком цифр и позволю себе в заключение лишь два лирических отступления.
Что касается второй Думы и нашей сегодняшней работы, уважаемые коллеги, я думаю, можно и нужно упрекать вторую Думу в том, что она не повысила минимальный размер заработной платы. Это нельзя оправдать, но это, по крайней мере, можно объяснить. Что касается того, что мы делаем сейчас, это невозможно не только оправдать, но даже и объяснить. Чем можно объяснить то, почему не повысила минимальную зарплату вторая Дума? Напомню вам: в стране продолжался экономический кризис, так называемая великая депрессия, начавшаяся в 90-м году. И Никита Хрущев может спать спокойно: по части этой великой депрессии мы давно перегнали Соединенные Штаты 29-го — 33-го годов. Не буду утомлять вас цифрами, есть вполне объективные данные. Это первая причина. И вторая причина заключалась в том, что при другом президенте, чтобы принимать такие законы, нужно было иметь две трети в Государственной Думе и две трети в Совете Федерации. В Государственной Думе то самое левопатриотическое большинство, которое сегодня упрекали, никогда не имело даже двухсот двадцати голосов. Можно, конечно, считать по принципу: папа у Васи силен в математике, папа решает, а Вася сдает, но половина от четырехсот пятидесяти — это двести двадцать пять, двести двадцать шесть голосов. Ну, это так, мимоходом.
Теперь по поводу наших последних действий. Я ссылаюсь на данные именно Комитета по труду и социальной политике, глубоко мною уважаемого: 2002 год, соотношение между минимальной зарплатой и прожиточным минимумом — 24,4 процента; 2003 год — 21,6 процента, практически на 3 процента ниже; 2004 год, соотношение между минимальной зарплатой и прожиточным минимумом — 22 процента, уважаемые коллеги. Далее, следующий год: если мы повысим прожиточный минимум, как предлагает Комитет по труду и социальной политике, и абсолютно правильно делает, мы выйдем опять на уровень 24,4 процента. Через четыре года мы достигнем, собственно, уровня 2002 года. Как пел Высоцкий, бег на месте общепримиряющий. За четыре года! Это будет, если мы не повысим прожиточный минимум, а если мы повысим прожиточный минимум, как предлагает Комитет по труду и социальной политике, тогда мы поднимем соотношение до 22,5 процента.
Давайте проведем несложный арифметический расчет, уважаемые коллеги. Если мы будем приближать минимальную заработную плату к прожиточному минимуму так, как мы делаем в этом году, то есть по 0,4 процента в год, на это уйдет сто девяносто пять лет, они сравняются как раз в 2200 году. Если мы будем приближать минимальную заработную плату по 0,5 процента в год, как предполагается пока в следующем году, на это уйдет «всего-навсего» сто пятьдесят шесть лет, и они сравняются примерно в 2160 году.
Теперь следующая позиция. Почему я говорю, что эту позицию невозможно не только оправдать, но даже и объяснить? Вот, коллеги, я ни разу не услышал, ни от одного из глубоко уважаемых мною представителей правительства убедительного разъяснения, почему в Европе, на которую мы равняемся, в странах единой европейской валютной зоны с самыми жесткими валютными правилами допускается 3-процентный дефицит бюджета при минимальной зарплате где-нибудь под тысячу евро, а в России, где минимальная заработная плата пока что 20 долларов, мы считаем необходимым иметь громаднейший профицит федерального бюджета? Громаднейший! За последние четыре года он явно превысит 1 триллион рублей. В текущем году правительство только что приняло решение поднять его с 83 до более чем 500 миллиардов рублей, в следующем году у нас записано в проекте бюджета 278 миллиардов рублей. Я не могу понять, почему мы часть этих денег не хотим отдать нашим людям и вместо этого предлагаем хранить их где-то за рубежом?
Невольно вспоминается Жванецкий: «Будет ли так поступать нормальный человек?» Ответ: «Нормальный не будет, а умный будет». Наверное, очень умный, потому что, я думаю, просто так, из чисто теоретических соображений такие решения вряд ли принимаются, уважаемые коллеги.
И в заключение два лирических отступления. Уважаемые коллеги, у меня есть в Омской области избиратель, который подает на меня в Генеральную прокуратуру за геноцид. А знаете, почему? Потому, что я регулярно голосую за повышение минимальной заработной платы — то до 450, то до 600, теперь проголосую за то, чтобы поднять до 720 рублей. Вообще, на сколько будете повышать, за столько и проголосую. Но он считает, что это геноцид, потому что 600 рублей минимальной зарплаты, по его расчетам, — это приблизительно норма гитлеровского концлагеря «Дахау». Он подсчитал, у него эта лагерная норма составила 620 рублей на нынешние цены. Не знаю — сам не пересчитывал, — правда, это или нет.
С другой стороны, вот я выступаю, а Михаил Юрьевич, уважаемый мною, обвиняет меня в политизации вопроса. Поскольку это было сделано публично, я, Михаил Юрьевич, вынужден вам ответить. Вы помните известную историю, когда голодный сын просит не очень радивого отца: «Папа, папа, я есть хочу!» А тот ему отвечает: «Отстань ты со своей политикой!» Понимаете, не потому я задаю эти вопросы, что у меня проблемы с заработной платой, но потому, что у тех людей, которые ко мне обращаются, эти проблемы существуют, и существуют постоянно.
Уважаемые коллеги, конечно, нужно принимать хотя бы даже этот закон, конечно, нужно пытаться править его ко второму чтению, но, конечно, вместе с тем нужно принимать и закон о поэтапном повышении минимальной заработной платы до прожиточного минимума. Объяснить людям, почему мы не хотим отдать деньги, когда они в стране есть, никто из вас, уверяю, какие бы вы экономические выкладки ни привели, никакому собранию избирателей никогда не сможет. Не для того нас сюда выбирали, чтобы мы держали страну на голодном пайке.
Спасибо большое.