Уважаемые коллеги, уважаемый Борис Вячеславович! Как и мои коллеги, уже выступавшие, я был участником событий, о которых идет речь. После выступления Сергея Александровича Глотова мне почти нечего добавить, тем не менее, попытаюсь суммировать основные аргументы в пользу принятия этого закона.
Первое — аргумент политический. Можно по-разному относиться к событиям 21 сентября — 5 октября. Можно думать, что прав был президент и не прав парламент, можно думать, что прав был парламент и не прав президент, можно думать, что не правы были обе стороны, но, безусловно, мы пережили малую гражданскую войну в Москве, причем малую гражданскую войну, закончившуюся уничтожением одной из сторон. Реальные потери, видимо, на порядок больше, чем официально заявленные, те, о которых сообщалось в средствах массовой информации. Может быть, самое печальное заключается в том, что именно после этих событий тогдашняя российская власть почувствовала вкус крови, и, может быть, после этого появились заявления о том, что мы возьмем Грозный за два часа одним полком, и, может быть, после этого мы потеряли десятки тысяч наших сограждан в Чеченской Республике и в других регионах нашей страны.
Второе, юридический аргумент. Действительно, есть решение Конституционного Суда по указу президента № 1400, где этот указ квалифицируется как государственный переворот. Решения Конституционного Суда, как известно, у нас не пересматриваются, поэтому, строго говоря, в соответствии с этим решением погибшие во время расстрела парламента — это защитники Конституции Российской Федерации.
Третье, моральный аспект. Уверен, долг государства — отдать дань памяти погибшим по его вине.
Четвертое, проблемы юридико-технические. Уважаемые коллеги, не думаю, что здесь нет предмета регулирования. Если есть предмет регулирования в Законе «О реабилитации жертв политических репрессий», то и здесь есть предмет регулирования. Что касается возможности доработки законопроекта, мы прекрасно знаем, что у двух юристов по этому поводу всегда бывают три мнения. Мы прекрасно помним, как правительство в конце июня внесло в Думу шестисотстраничный закон, а через три недели внесло триста страниц поправок к нему. Ну почему нельзя в данном случае поправить законопроект, который имеет гораздо меньший объем, ко второму чтению?
Уважаемые коллеги, мне самому, что называется, досталось в период этих событий. Мы пытались вместе с депутатами московского совета проникнуть на территорию осажденного Белого дома, для того чтобы попытаться поискать компромисс, может быть по принципу нулевого варианта, который тогда предлагали Зорькин и руководители регионов. Я лично получил урок демократии дубинкой омоновца по голове, хотя мы шли отнюдь не с оружием и враждебными предложениями, мы шли с депутатскими удостоверениями, которые предъявляли сотрудникам этого самого ОМОНа.
Вместе с тем позднее я сам вносил, будучи человеком левых взглядов, законодательные предложения в поддержку репрессированных в советскую эпоху. Думаю, что сейчас имею моральное право призвать всю Государственную Думу, независимо от политических взглядов, проголосовать за увековечивание памяти жертв репрессий в эпоху антисоветскую.
И последнее. На Кавказе говорят, что кровь не высыхает. Да, она действительно не высыхает, и не только на Кавказе, но, думаю, горечь матерей можно умерить и слезы их утереть. Давайте сделаем свой шаг. Спасибо.
Результаты голосования
| Проголосовало за: | 91 чел. |
| Проголосовало против: | 52 чел. |
| Воздержалось: | 0 чел. |
| Голосовало: | 143 чел. |
| Не голосовало: | 307 чел. |
Результат: не принято.