. Москва. Государственная Дума. Заседание Экспертного совета по негосударственному сектору образования
Куратором Экспертного совета от Комитета по образованию является заместитель председателя Комитета Олег Смолин.
Смолин О.Н. Уважаемые коллеги, я надеюсь, что в этом зале не надо никого убеждать, что на протяжении многих лет я пытался сделать, что мог для поддержки негосударственного сектора образования. Не надо? Не надо.
Я, кстати, напомню вам, что по Закону об образовании 1992 года, одним из четырех авторов которого мне довелось быть, хотя и был введен термин «негосударственные образовательные учреждения», при этом реально существовало положение о равном доступе к бюджету. Любой аккредитованный негосударственный вуз имел право, соответственно, получить бюджетные деньги наравне с государственными вузами.
В конце 90-х годов возник вопрос о принятии специального закона о негосударственном секторе образования. Но соотношение позиций было таким, что этот закон мог только уменьшить права и возможности негосударственного сектора. Мы решили этого не делать, потому что я заявил: «Я не собираюсь быть могильщиком негосударственного сектора образования».
Я напомню, что мы многократно вносили предложения по налогам, в том числе, когда принимался Налоговый кодекс, до Налогового кодекса мы держали налоговые льготы как могли. И недавно сравнительно вносили очередные предложения, связанные с льготами по налогу на имущество и так далее. Вот за этим коротким вступлением я теперь перейду к делу.
<…>
1. Согласно прогнозам Фонда народонаселения ООН, которые совпадают с прогнозом ЦРУ, к 50-му году из 140 миллионов нас останется 108, если, конечно, не будем ничего делать.
2. Вот от Зернова Владимира Алексеевича (ректор Российского нового университета, председатель Ассоциации негосударственных вузов России – ред.) поступило предложение: инициировать программу поддержки негосударственных вузов. Стопроцентно поддерживаю.
3. Принять конкретные меры для решения проблемы равнодоступности вузов к государственным ресурсам. Выполнить решение Госсовета 2006 года. Стопроцентно поддерживаю.
4. Предусмотреть для студентов негосударственных вузов льготы на транспорт, на походы в музеи и стипендии. Стопроцентно поддерживаю.
5. Связать ГИФО и ЕГЭ, так как эти понятия должны дополнять друг друга. Не поддерживаю. И берусь утверждать, что, на мой взгляд, ЕГЭ по сравнению с ГИФО покажется стране ещё детской забавой. Причём, ГИФО для негосударственного сектора образования намного хуже чем равный доступ к бюджету или то предложение, которое я намерен внести в заключении моего выступления.
Почему, на мой взгляд, ГИФО принесет вред стране и студентам? Коллеги, Григорий Артемович (Балыхин Григорий Артемович, председатель Комитета по образованию ГД – ред.) абсолютно прав. ЕГЭ в совокупности с ГИФО задумывалось как способ резкого сокращения и числа вузов, и числа студентов на бюджетной основе тоже. Всем ведь понятно, что если сейчас бюджетные студенты в России составляют треть, две трети – внебюджетные студенты, то с введением ГИФО от этих бюджетных студентов собственно бюджетными останется только одна треть. Вторая треть, условно говоря, там было по-разному: пять категорий, четыре категории, если считать, что будет три категории, вторая треть из третьей станет частично платной, а третьей трети из этой трети дадут чуть-чуть. Доступность образования в целом значительно понизится. Это первое обстоятельство для меня очевидное.
В то время как нам надо наращивать общее количество студентов. Я напомню ещё раз, что согласно данным Министра образования и науки РФ, данные, правда, годовой давности, в России 54% от выпуска идут в высшие учебные заведения. Я видел данные по Соединенным Штатам, Скандинавии, Японии, они там от 80% до 90%. А мы с помощью ГИФО предлагаем сократить реально количество студентов в Российской Федерации.
Если студентам раздадут ГИФО, то студенты наиболее продвинутые, которым раздадут его в полном объёме, пойдут по преимуществу куда? Ярослав Иванович Кузьминов (ректор Высшей школы экономики – ред.) человек весьма умный, конечно, и он понимает, что они пойдут преимущественно в престижные государственные вузы: МГУ, питерский, Высшая школа экономики, в просторечии именуемая «вышка», и так далее, и так далее, и так далее. В этом смысле негосударственные вузы в большинстве, за редким исключением, получат не равный доступ к бюджету, а по известному принципу: то, что осталось. И не более того.
Поэтому никакой реальной выгоды, с моей точки зрения, по крайней мере, такой, которая перекрывала бы сокращение студентов, в данном случае не существует.
Теперь перехожу к практическим предложениям.
Коллеги, ситуация такая. Почему я сказал: Григорий Артемович, поддержите наши законопроекты? На корзину работать не хочется. На корзину работать не хочется, потому что любой законопроект в отличие от простой поправки требует очень большой работы, прежде всего связанной с финансово-экономическим обоснованием. Пояснительную записку написать можно, текст законопроекта написать можно. Тяжелейшая работа связана с финансово-экономическим обоснованием. Мои возможности для этого минимальны. Причём, когда запрашиваешь правительство по этим поводам, тебе отвечают: данных нет или ещё что-нибудь такое. То есть с этой точки зрения тормозится искусственно депутатская законопроектная работа. Поэтому давайте договоримся.
Спасение утопающих может быть делом рук самих утопающих. Я готов подготовить законопроект, он очень небольшой, о том, чтобы студенты-инвалиды в негосударственных вузах получали государственное финансирование. Мне нужно финансово-экономическое обоснование, сколько это может стоить. Пусть даже не 100-процентно достоверное. Мы это вполне можем сделать.
Далее, коллеги. Я готов внести законопроект, он очень несложный, который бы воспроизводил норму закона 1992 года о том, что все аккредитованные профессиональные учебные заведения, соответственно, получают деньги от государства по соответствующим нормативам. Мне нужно: «а» – финансово-экономическое обоснование и «б» – очень серьезная работа по продвижению этого законопроекта. Если мы будем это делать, давайте мы будем это делать вместе, нет вопросов.
И третья позиция. Да, что касается налогов (на имущество и землю – ред.), вы всё слышали. Мы доводим до ума то, что было, и, соответственно, предлагаем, Григорий Артёмович будет вести переговоры с правительством. Какой будет результат переговоров, я не знаю. Но, к сожалению, с 2001 года в российском правительстве возобладала абсолютно, на мой взгляд, ошибочная точка зрения, что все должны платить одинаковые налоги. Я другой такой страны не знаю (я имею в виду развитые страны), где бы государственное образование подвергалось приватизации. И, на мой взгляд, конкурентная среда создается не тем, что нужно приватизировать государственное образование, а тем, что нужно отказаться от монопольного законодательства или практики. У нас уже 20% студентов учатся в негосударственном секторе образования. Для создания конкурентной среды это достаточно. Но вы лучше меня знаете и чувствуете на себе, что реально конкуренция всячески подавляется. Если мы будем делать законопроект, мы не назовем его о конкуренции в образовании, чтобы он не попал в Комитет по экономической политике. Мы можем вполне его назвать (вы это слышали) законопроектом о внесении изменений в закон об образовании в части обеспечения равных возможностей различных образовательных организаций. Он попадет к нам в комитет. Если мы будем его делать, мы создаем соответствующую рабочую группу и его делаем. Но, повторяю, по известному принципу: бензин – наш, идеи – ваши.
Предпоследнее замечание по поводу ситуации с единым государственным экзаменом. Григорий Артемович, к сожалению, ушел. Не совсем точен. Я никогда сам не говорил, что будет 300 тысяч студентов без аттестатов, я только ссылался на мнение экспертов. Министр образования и науки соглашался, что процентов 10-12 могут остаться без аттестатов. Виктор Александрович Болотов, эксперт в области ЕГЭ, полагал, что 15 примерно процентов. Из чего исходили тот и другой? Исходили из простой идеи. Если бы планка ЕГЭ устанавливалась на уровне 40 баллов, то есть более или менее соответствовала «тройке», а вы помните, по математике – 21, по иностранному – 20, по литературе – 30 баллов, то я вам рассказываю, я получил официальные данные Рособрнадзора. Если бы планка была на уровне 40 баллов, мы бы имели 40 процентов двоек по математике. Мы бы имели 40 процентов двоек по истории, 23 – по литературе, 9 – по русскому языку и так далее. Кстати, 23 и 9 примерно соответствуют результатам ЕГЭ прошлого года. По литературе было 25, по русскому – 11. Помните, да?
Поэтому я приветствую решение Рособрнадзора задним числом опустить планку ниже плинтуса и тем самым оставить только 29 тысяч детей без аттестата, а не 150 и не 300 тысяч. Это правильное решение. Но, на мой взгляд, после этого говорить об объективности ЕГЭ просто не приходится, коллеги. Мы устанавливаем планку задним числом, мы сначала вам мерим температуру, потом мерим всю температуру по больнице и говорим: ваша температура нормальная или не нормальная. Согласитесь, от объективного подхода это бесконечно далеко. Я уж не говорю о других вещах, просто сейчас нет времени это всё пересказывать. Но если сама Любовь Николаевна Глебова (руководитель Рособрнадзора – ред.) говорит, что 25 процентов 100-балльных оценок липовые. А ведь, согласитесь, если бы мы с вами были на месте тех, кто завышает оценки, я бы 100 баллов никогда не поставил. Я бы поставил 99, 98, 95, чтобы не привлекать к себе внимание. А это значит, что количество недостоверных оценок на уровне 95 выше, чем на уровне 100. Ну ладно, не будет об этом, это отдельная тема.
Мы подготовили обращение в Конституционный Суд, в котором содержатся три позиции.
Первая позиция. Мы подвергаем сомнению право оставить ребёнка без аттестата, поскольку Конституция говорит о том, что на конкурсной основе должен быть доступ к бюджетному образованию. А про внеконкурсную основу, что… Извините. А про платную основу в Конституции ничего не говорится. Насколько конституционное такое ограничение – это вопрос.
Второе сомнение, которое у нас было, заключается в том, что одним ребятам, которые закончили до 2009 года, дают возможность поступать на вечернее, заочное отделения, а на очное не дают. Нам кажется, закон не может иметь или не иметь обратной силы в зависимости оттого, очное это отделение или заочное это отделение.
И третья позиция касается прямо негосударственного сектора. Мы подвергаем сомнению право государства обязывать негосударственные вузы принимать по тем же правилам, по которым принимают государственные вузы. Такое обращение подготовлено, но оно повисло в воздухе.
И последнее уже моё предложение, которое, мне кажется, можно было бы обсудить. Коллеги, мне кажется, что очень реальным, совершенно реальным способом обеспечения более или менее равного доступа к образованию должно было бы стать не ГИФО, а образовательные кредиты, либо беспроцентные образовательные субсидии. Вот здесь я абсолютно уверен, что они должны даваться студенту вне зависимости от того, учится он (нуждающемуся студенту) в государственном или негосударственном вузе, и ровно это предложение, если вы помните, обсуждалось в январе… Помните, да, на нашем расширенном заседании. Оно никому не способно навредить и способно принести пользу и студенту, и негосударственному сектору образования. Если будет на то добрая воля Совета, если вы готовы создавать по этому поводу специальную рабочую группу, мы готовы вносить такое предложение на уровне законодательства. Мне кажется, оно перспективно и не только на период кризиса. Причём речь идёт не просто о затратах бюджетных средств, но о средствах, которые потом могут быть так или иначе возвращены государству, когда студент станет работником, будет получать соответствующую заработную плату и вместе с налогом выплачивать постепенно этот кредит. Аналогичная система, как вы знаете, действует во многих странах от Британии до Белоруссии. Это, мне кажется, было бы и, может быть, даже и наиболее проходимо в данной конкретной ситуации.
Поэтому вот суть моих предложений. Их может быть ещё больше. Вопрос в том, чтобы наши желания совпали с нашими возможностями. Если мы будем готовить соответствующие законопроекты, давайте будем. Мы будем приглашать Григория Артёмовича первым номером в эти законопроекты, и будем пытаться их проводить. Спасибо.
Малинецкий Г.Г. (доктор физико-математических наук, зам. директора по науке института прикладной математики РАН. Доклад публикуется в том виде, как прозвучал на семинаре института динамического консерватизма). 26 мая 2009 года президент РФ Дмитрий Медведев подписал новую Стратегию национальной безопасности. В ней впервые появились слова о том, что государство должно обеспечить гражданам комфортное жилье, впервые появились положения о духовной и информационной безопасности страны. Грубо говоря, это идеология газеты «Завтра», прочтенной с запозданием в пять лет. Лаг, конечно, великоват, но прогресс налицо: восторжествовала именно «завтрашняя» логика. Правда, без конкретных цифр, но не будем слишком привередливыми.
Дмитрий Анатольевич Медведев обозначил новые рубежи в политике: «Главная задача государственного аппарата и элиты России – эффективное управление страной в существующих границах». Многим поставленная цель покажется скромной. Но это совершенно не так! Увы, от выполнения этой задачи зависит и ответ на вопрос: будет ли РФ существовать через десять лет? Утвердительный ответ, к сожалению, сегодня неочевиден…
Поскольку русское общество традиционно, то стоит вспомнить два изречения Конфуция. «Как служить государю? Не лги и не давай ему покоя». «В государстве должно быть достаточно пищи, должно быть достаточно оружия и народ должен доверять правителю. Можно отказаться от оружия. Можно отказаться от пищи. С древних времен еще никто не мог избежать смерти. Но без доверия народа государство не сможет устоять…».
Сегодня Россия находится в критическом положении.
Армии у нас уже нет: операция по принуждению Грузии в августе 2008-го это ярко показала. Обрабатывающая промышленность РФ – в упадке. В изрядной мере развалено сельское хозяйство. Единственный спасительный ресурс, который остался у нас – «изменение умов», если говорить языком Конфуция. Все техническое – второстепенно. Если мы будем и дальше мыслить так, как мыслили до сих пор, у нас нет ни малейшего шанса на выживание!
Альтернативы инновационному пути развития страны действительно нет. РФ отстает от прочего мира катастрофически: она двадцать лет стояла на месте, пока остальные развивались. В нынешней парадигме сырьевого «развития» и в условиях глобализации страна полностью неконкурентоспособна. (В подтверждение Георгий Малинецкий продемонстрировал январскую температурную, изотермическую карту СССР. По ней видно, что две трети территории РФ – вечная мерзлота и суровые холода зимой. А самые теплые регионы теперь в большинстве своем стали другими государствами). Карта показывает: мы в сложившейся системе в принципе не можем быть конкурентоспособными. Ни при каком раскладе. У нас из-за природно-климатических условий весьма дорогая рабочая сила, каковую надо хорошо кормить, обогревать и тепло одевать. У нас неизбежно дорогое жилье. В условиях глобализации (свободного потока идей, людей, капиталов, товаров и информации) Россия ни при каких условиях не выживает. Ни о каких отечественных «боингах» и речи быть не может…
Положение, при котором Российская Федерация, производя всего 1% глобального валового продукта, владеет 30% всех мировых богатств, не вечно. Подобные страны долго не живут!
Американцы не скрывают правды: сегодня идет борьба не стран, а цивилизаций. Наступило время не умных, а сильных.
В 1980 году Советский Союз по объему своего ВВП равнялся шести Китаям. Сейчас Российская Федерация – это одна пятая КНР. То есть, по отношению к Китаю мы ужались в тридцать крат. А население? Наша демографическая слабость будет сказываться еще два поколения. Целых два поколения должны прилагать сверхусилия, чтобы спасти страну. Это крайне сложная управленческая задача. Она сложнее той, что стояла перед поколением победителей во Второй мировой.
Положение продолжает усугубляться в ходе нынешнего мирового экономического кризиса. Китай продолжает свой рост, а РФ «проседает» очень сильно, уступая сомнительную пальму первенства лишь Японии. Продовольствие в России дорожает намного более стремительно, чем на Западе.
Мы проходим кризис наихудшим образом из всех возможных. Кризис в верхах рассматривают, как какое-то стихийное бедствие, а единственную надежду видят в том, чтобы дождаться благоприятной конъюнктуры на мировых рынках сырья. Пожалуй, самая важная инновация для РФ сегодня заключается в том, чтобы научить нашу элиту таблице умножения. Чтобы достигнуть подобия макроэкономической стабилизации, правительство истратило 200 миллиардов долларов, треть финансовых резервов страны. И все равно безработица к концу 2009-го ожидается на уровне 10 миллионов человек. Но на эти же двести миллиардов можно было создать 10 миллионов рабочих мест со средней зарплатой в 20 тысяч рублей, причем на три года. На кризис экономический наслаивается кризис демографический. Парадокс, но социально-экономическая система в РФ такова, что наши граждане живут в среднем на 10 лет меньше, чем должны были бы жить при существующем уровне ВВП на душу населения. Россия здесь выбивается из глобального графика, показывающего зависимость средней проложительности жизни от ВВП.
Если все останется так, как есть, то Российская Федерация к 2030 году развалится без всякого нападения внешнего врага, без ввода чужих войск на нашу территорию. Предлагаю вашему вниманию карту такого распада. Синим обозначена территория, попадающая под контроль США, желтым – земли, отходящие Китаю. Между синим и желтым – спорная территория. Терракотовый цвет – зона Японии. Зеленым окрашены мусульманские анклавы. Карелия отходит к Финляндии. Таковы результаты моделирования, проведенного в нашем институте.
Чтобы спастись, нам необходимо срочно переходить на режим форсированного инновационного развития. Но, увы, пока это невозможно, ибо действуют несколько пагубных факторов.
В принципе, мы пожинаем сегодня плоды разрушения Советского Союза и остановки нашего развития на целых двадцать лет. Те же губительные факторы, что развалили Союз, продолжают действовать и поныне, не давая России развиваться. Всего таких факторов семь:
- Уничтожение смыслов и ценностей.
- Отказ от государственного планирования и целеполагания.
- «Шизофренизация» руководства.
- Привязка к Западу.
- Переход от работы к имитации деятельности.
- Опора на криминалитет.
- Уничтожение личной ответственности.
Никаких тайных технологий, никаких суперкомпьютеров не применяли! Все принципиально просто. Сначала вываляли в грязи все святое и героическое, что было в стране, объявили ее историю помойной ямой. Потом сломали всякое планирование и целеполагание в деятельности государства. Одновременно пустили в ход эффект «шизофренизации»: это когда часть элиты делает одно, а другая часть – совершенно противоположное, дискредитируя первую часть элиты.
Примеров шизофренизации полным-полно и в нынешней РФ. Например, Стратегия национальной безопасности и уточненный бюджет-2009 противоречат друг другу. А до кризиса бюджеты противоречили программным выступлениям первых лиц государства, излагавших планы борьбы с демографическим кризисом, инновационного развития страны и т.д. Типичный пример «раздвоения сознания» – когда нынешний глава министерства образования и науки А.Фурсенко говорит о том, что образование у нас плохое, а министерство работает из рук вон плохо.
В обстановке шизофренизации и отказа от целеполагания работа в элите заменяется на бурную имитацию деятельности, реальные достижения заменяются на пропагандистские фанфары и телевизионные картинки. Все время что-нибудь реформируют и перестраивают, толком не добившись нормального результата от вчерашних преобразований. При этом руководители не несут никакой личной ответственности за провалы. Помните черномырдинское – «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда»? В РФ некоторые руководители, наломав множество дров и нанеся громадный ущерб стране, все равно остаются в элите. Можно напомнить недоуменный вопрос премьера Путина в Пикалево: «А почему за то, что случилось, никого не посадили? Посадки-то где»? Нет их, ибо безответственность стала законом нашей жизни.
И, наконец, была сделана ставка на криминалитет. Наша элита обогащалась преступными методами. Криминалитет поддержал Ельцина. И сегодня все криминализовано, все стоит на взятках, казнокрадстве, правовом нигилизме сильных мира сего.
Итак, факторы-убийцы продолжают действовать. И это происходит на фоне потери Россией советского наследства. Козырными технологиями СССР выступали: ядерное оружие, космические технологии, надежные шифры.
В XXI столетии, в дополнение к этим «кольцам всевластия», добавляются новые:
- Проектирование будущего.
- Высокие гуманитарные технологии.
- Технологии сборки и уничтожения социальных субъектов.
Что происходит сейчас? Мы на сегодня потеряли советское наследие, а новыми козырными технологиями в РФ толком не занимаются. Ядерное оружие – уже не козырь для России. Не так давно знаменитый Збигнев Бжезинский высказался примерно так: Россия может иметь сколько угодно ядерных чемоданчиков и ядерных кнопок, но поскольку 500 миллиардов долларов российской элиты лежат в наших банках, вы еще разберитесь: это ваша элита или уже наша? «Я не вижу ни одной ситуации, при которой Россия воспользуется своим ядерным потенциалом», – съязвил Бжезинский.
Что касается космических технологий, тут все очевидно. Наша космическая промышленность – в упадке, у РФ вот уже 17 лет нет систем, работающих в дальнем космосе.
Шифры? Тоже потеряно, ой, как много. Нас уже насквозь «просматривают», читают, как открытую книгу. Мы знаем, что ряд наших офицеров в августе 2008 года в режиме реального времени сливал информацию и в Вашингтон, и в Тбилиси. Словом, прежние козырные технологии ослабли, а разработкой новых РФ реально не занимается…
Казалось бы, каждое действие нашего правительства должно опираться на передовые инновации, разрывающие тесный круг кризиса и безысходности, дающее новые пространства свободы. А что мы видим в реальности? Кризис только усугубляется.
Вот министр обороны А.Сердюков проводит военную реформу. Ее основные планы таковы:
- Будет сокращено около 200 тыс. офицеров и 150 тыс. прапорщиков и мичманов.
- Виды вооруженных сил (кол-во частей) – 2008–2012.
- Сухопутные войска – 1890–172.
- Военно-воздушные силы – 340–180.
- Военно-морской флот – 240–123.
- Ракетные войска стратегического назначения – 12-8.
- Воздушно-десантные войска – 6-5.
- Космические войска – 7-6.
То есть, сухопутные войска сокращаются в десять раз, ВВС и ВМФ – вдвое. А как мы после такой реформы будем держать границу? Где те самые инновационные технологии оборонно-промышленного комплекса (ОПК), которые позволят решить эту задачу после таких сокращений? К сожалению, все предложения нашей организации по модернизации ОПК, которые позволили бы хоть как-то обеспечить обороноспособность страны после сердюковского разгрома, пока блокируются. Нам отвечают: вот сначала реформируем армию, а потом будем читать ваши бумаги…
А параллельно в США военный бюджет нарастили до астрономических размеров. Оборона в Америке выступает как мощный мотор инновационного развития. Все прорывные инновации финансировались и финансируются прежде всего из военного бюджета. Все, включая продукцию Билла Гейтса. Весь космос был отработан не на частные инвестиции, а на деньги государства. Частный бизнес пришел сюда потом. То же самое касается большой химии, компьютеров, Интернета – все это было вброшено в реальность с помощью государства, а не частного бизнеса, последний только потом все это коммерциализовал. Агентство передовых разработок Пентагона, DARPA – одна из важнейших структур американской экономики.
Посмотрите на размеры бюджетных ассигнований на оборону: цифры несколько устарели, но общий табель о рангах сохранился. РФ занимает «почетное место» между Италией и Южной Кореей. А сейчас, в ходе кризиса, положение с финансированием обороны в РФ ухудшается. Вот нетривиальная задача: как при таких расходах сохранить обороноспособность? Военные НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы) в Соединенных Штатах примерно в сотню раз больше, чем у нас. Ладно, если бы в десять раз – в этих условиях можно хоть как-то соревноваться. А когда превосходство доходит до сотни крат, тут получается, как в поговорке: против лома нет приема. Интересно, как мы собираемся обеспечить национальную безопасность?
Тут нужны самые смелые инновации, революционные прорывы в военном деле. Но где они в РФ? Американцы уже через неправительственную организацию вбросили в сознание миф о дешевой ядерной войне. Предложили нанести удары всего по двенадцати экономическим объектам в РФ. Ибо, если армия России уже небоеспособна, достаточно уничтожить ее промышленность. Экономия налицо: при Эйзенхауэре планировалось уничтожить в случае войны 193 миллиона советских людей, в 2001-м речь шла уже о 8-12 миллионах жителей РФ, а теперь можно сократить жертвоприношение до двух миллионов. И это – несомненная инновация.
Но вот что интересно: а почему мы на государственном уровне (общественники – не в счет) не обсуждаем, по каким целям бить в США? По-моему, уже пора…
Федерация американских ученых – влиятельная организация, в которую входят 68 нобелевских лауреатов, – в апреле 2009 г. предложила сократить количество ядерных боеголовок, а также перенацелить ракеты с густонаселенных городов на 12 ключевых объектов российской экономики, в том числе на предприятия «Газпрома», «Роснефти», «Русала» и даже немецкой E.ON и итальянской Enel.
Таким образом, вырисовывается недвусмысленная картина. С одной стороны, только инновационная модель развития позволит России не распасться, и власти это признают. С другой стороны, они же, говоря об инновационном прорыве РФ, на деле наносят тяжелейшие удары по тем сферам и структурам, от которых зависит успех перехода страны на инновационную модель экономики. Налицо настоящая «шизофренизация». А на фоне этого США ускоренными темпами движутся в новый технологический уклад, строят новый мир. Их планы впрямую угрожают будущему РФ, бросают нам вызовы. Американцы, в отличие от нас, активно создают будущее.
Первый пример «шизофренизации» – бездарная реформа образования в РФ, связанная с «болонизацией» и введением единого госэкзамена (ЕГЭ). Эти «инновации» реально ведут к разрушению основы основ инновационного развития – высококачественного русско/советского образования. Качество обучения падает. При этом и ЕГЭ, и всякие бакалавриаты-магистратуры в штыки встречается большинством общественности. Тем не менее, «реформа» продолжается.
У нас сейчас «на отзыве» федеральный госстандарт по шести специальностям, где Институт прикладной математики РАН – признанный лидер. Это касается прикладной математики, математики и механики, математического моделирования. И уже видно: так называемые бакалавры в этих специальностях никакого знакомства с наукой не получат. Идет сокращение аудиторных часов: там, где в СССР было 36 часов, новый стандарт оставляет 27.
То, что творится сейчас – симуляция, имитация образования. Читая лекции в МГТУ имени Баумана, в Физтехе и МИФИ, я это отлично вижу – студенты не учатся, как в СССР, пять-шесть лет. Реально посещая занятия два с половиной года, они затем, как говорят в шутку, получают специальность «слесаря-программиста» и уходят работать на неполный день за тысячу долларов в месяц. А учеба идет побоку…
Но что будет со страной, если образование наше развалится? А его, под речи об инновационном прорыве РФ, именно разваливают!
Вторая, игнорируемая властью проблема, – слом инновационного цикла. Каким он был в СССР?
Сначала – фундаментальные исследования, условно говоря – на рубль. Потом – прикладные исследования, уже – 10 рублей. Далее шло создание технологий и вывод их на рынок – это уже 100 рублей затрат. Потом следовала реализация новых товаров и услуг, осуществление появившихся возможностей. Затем шла экспертиза всего этого, выявление возникших проблем и постановка новых задач, и снова начинались фундаментальные исследования. Весь этот цикл в РФ разгромлен. Нет больше прикладной науки. Негде использовать новые разработки: в России погибли высокотехнологичные промышленные гиганты. Есть отличные биотехнологии, но нет нашего «Проктора и Гэмбла», который их мог бы востребовать. Что толку от великолепных исследований в аэродинамике, если больше нет отечественных аналогов «Боинга» – фирм Туполева, Яковлева, Ильюшина, Антонова? Авиастроение в РФ еле теплится. Разрушение образования – тоже слом инновационного цикла. Экспертизы тоже больше нет, попытки ее восстановить блокируются на всех уровнях. Еще в 2001 году президент В. Путин поставил перед наукой задачу: проводить экспертизу решений, принимаемых государством, строить прогнозы и планы на будущее, создать систему предупреждения чрезвычайных ситуаций. И что же? Эта работа блокируется на уровнях Академиии наук, правительства и даже администрации президента. Таким образом, сегодня инновационное развитие РФ намертво заклинено, его механизм умело поломан. Как пример, – профанация с созданием госкорпорации «Роснано». В структуру вкачаны огромные деньги, во главе поставлен Чубайс, все ждут, когда начнется торговля нанотехнологиями. Но позвольте! Во всем мире занимаются прежде всего нанонаукой и наноинженерией, а технологии будут позже. Так всюду – но только не в РФ. Нанотехнологии – финальная часть цикла, а «Роснано» собралась, метафорически выражаясь, доить корову, которую еще не вырастили и не выкормили. Получается сущая «панама»! А, во- вторых, нанотехнологии «ближнего прицела» (до создания наноассемблеров-сборщиков) должны применяться в имеющихся отраслях промышленности. Это как острые специи к основным блюдам. Каковы они на сегодня? Где применяются нанотехнологии «ближнего прицела»?
Мощной биотехнологической промышленности, работавшей в СССР, больше нет. У нас уничтожено производство систем накопления информации и полупроводников, не делаются новые материалы. Производство полимеров еле теплится. Ну, и где мы будем использовать технологии, что собирается создавать «Роснанотех»? За рубеж с ними идти? Но там уже места под солнцем поделены, русских никто не ждет.
Я спросил обо всем этом у одного из заместителей Анатолия Чубайса. Мол, у кого и за счет чего мы рынок отвоюем? Его ответ поразил до глубины души: «Еще не знаю, но мало никому не покажется!». В общем, чего тут думать – трясти надо, как в анекдоте про прапорщика и шимпанзе. В общем, шапками закидаем супостата! Мы пробовали изложить наши соображения другим руководителям «Роснано». Мол, вы специи хотите делать, но для какого блюда? В ответ слышим: «Это надо осмыслить…». Они об этом даже не задумывались…
В качестве примера «шизофренизации» государства можно привести корректировку бюджета на 2009 г., проведенную Минфином. Итак, какие статьи в стране, заявившей о борьбе с кризисом и о переходе на инновационные рельсы, были сокращены, а какие увеличены?
Уменьшили:
- Инфраструктура -56,4%.
- Субсидии бюджетам субъектов РФ -19,9%.
- Функционирование Вооруженных сил РФ -8%.
- Дорожное хозяйство -26,2%.
- Высшее образование -6,4%.
- Культура -22%.
- Фундаментальные исследования -9,4%.
- Органы безопасности -3,4%.
Увеличили:
- Помощь дотационным регионам +34,2%.
- Транспорт (безопасность) +19,2%.
- Телевидение и радиовещание +34,9%.
- Топливно-энергетический комплекс +40,3%.
У нас решили помочь «Газпрому», сырьевому сектору! У нас, оказывается, слабые радио и телевидение! Наверное, не хватает «Дома-2» – нужны «Дом-3, 4, 5…». А кто у нас в «отстое»? Инфраструктура. Как будто бы