Если не ошибаюсь, в начале 2007 г. средства массовой информации обнародовали очередное сногсшибательное заявление министра финансов А. Кудрина: в России началось экономическое чудо! О сногсшибательности этого заявления говорю без кавычек, потому что рядовых граждан эта фраза великого правительственного экономиста в буквальном смысле сшибает с ног. Многократно спрашивал пенсионеров, крестьян, заводчан и интеллигенцию: почувствовали ли они на себе «экономическое чудо»? И неизбежно наталкивался на крайнее удивление. А в одном институте Российской академии наук услышал в ответ следующую историю.
Приходит бабушка в поликлинику и обращается в регистратуру:
– Девушка, мне нужен талончик к врачу – «ухо – глаз» называется.
– Нет у нас такого врача, бабушка. А почему Вам именно он нужен?
– А я, милая, всё время слышу то, чего не вижу!..
Впрочем, довольно грустных шуток. Пора к делу. Глубоко убеждён: через несколько лет годы правления В. Путина мы будем вспоминать как время упущенных возможностей не только для человеческого развития, но и для экономического потенциала страны. (См. раздел II.1. «Человеческий потенциал России»).
По данным группы новосибирских учёных во главе с вице-президентом Сибирского отделения Российской академии наук В. Коптюгом, в 1985-95 гг. сельскохозяйственное производство в России упало в 3,6 раза, промышленное – в 5,3, в т.ч. в лёгкой промышленности и оборонном комплексе практически в 10 раз.
Несмотря на начавшийся в 1999 г. экономический рост и благоприятные погодные условия, к 2002 г. по сравнению с 1990-м г. сельское хозяйство оказалось отброшенным назад на более чем 40 лет:
- поголовье скота сократилось вдвое, до уровня 1946 года;
- потребление молока на душу населения – в 2 раза;
- потребление мяса – с 75 до 43 кг на человека;
- посевные площади уменьшились на 30 млн. га;
- сбор сахарной свеклы – в 2,5 раза;
- сбор подсолнечника – на 30 %.
В начале ХХI в. на 1 гектар пашни в России вносилось в 20 раз меньше удобрений, чем в Западной Европе, а обеспеченность сельхозтехникой составляла 40%-60%.
По данным С. Глазьева, к 1998 г. уровень производства в России по сравнению с 1990 г. сократился на 42,5%, а капиталовложения – на 79%.
В конце 1998 г. страна достигла дна экономической пропасти, оттолкнулась от него и начала подниматься со средней скоростью 6%-7% роста в год.
Экономисты продолжают спорить о том, достигла ли Россия того уровня, который имела в 1990 г. А. Кудрин, разумеется, уверяет, что самих себя того времени мы уже догнали. Бывший советник президента А. Илларионов полагает, что в 2006 г. валовой внутренний продукт (ВВП) России составил 85% от уровня 1990 г. Иначе говоря, догонять Советскую Россию России путинской предстоит ещё года три. Но главное в другом.
Во-первых, рост ВВП в России достигнут, главным образом, за счёт высоких цен на нефть, газ и другие природные ресурсы. По физическим же объёмам до прежнего уровня нам ещё далеко. Сравним например показатели разных лет, пожалуй, наиболее успешной производящей отрасли экономики – стройиндустрии. Как известно, страна переживает строительный бум. Однако в 1990 г. в России было построено 76 млн. кв.м. жилья, а в 2006 – около 50 млн. кв.м. Правда, в 2004 г. – всего 37 млн. Вот и всё «чудо».
Во-вторых, как бы ни считать валовой внутренний продукт, а бесспорно одно: почти 20 лет из экономической истории страны просто выброшено политиками вроде Б. Ельцина и их экономическими двойниками вроде Е. Гайдара и А. Кудрина.
В-третьих, за эти годы Россия, естественно, резко отстала от других стран. Если СССР не только в военном, но и в экономическом отношении был второй державой мира, то ВВП современной России меньше, чем в любой из стран «восьмёрки», вдвое меньше, чем в Индии, и вчетверо меньше, чем в Китае. 20 лет назад эти страны далеко от нас отставали.
Принято считать, что для более или менее успешного развития современной рыночной экономики необходимы, как минимум, три условия:
- деньги;
- экономическая свобода;
- относительно честная власть.
Согласно данным за 2006 г., по уровню экономической свободы Россия занимает 120-е место в мире. По уровню коррупции, если считать от наименее коррумпированных стран – 126-127-е место. Что же касается денег (инвестиций), то о них речь пойдёт ниже.
В последнее время, главным образом, от либералов приходится слышать, что в стране происходит национализация экономики и она чуть ли не возвращается к советскому периоду. В доказательство ссылаются на дело «ЮКОСа», на покупку «Сибнефти» «Газпромом», на установление контроля полугосударственных коммерческих структур над электронными и печатными СМИ. Однако на самом деле в стране происходит вовсе не национализация, а передел собственности: у «олигархов» первой волны её частично отбирают т.н. силовики и новые «олигархи», приближённые к обновлённым властям.
Как печально шутят сатирики, в бюджетную политику внедрена технология деревообработки: «распил» плюс «откат».
В начале XXI в. страна фактически получила «второе издание» того курса, который Е. Гайдар и его «команда» проводили в начале 1990-х гг. В этом смысле позиция президента и правительства практически не изменилась: экономику надо по максимуму предоставить рынку, и пусть рынок нас вытаскивает из той самой ямы, в которую столкнули «рыночники». Повторяя пороки прежнего курса, власть пытается развивать экономику за счёт человека. (См. раздел II.1. «Человеческий потенциал России»). При этом она не только превращает факторы экономического роста в факторы торможения, но и создаёт потенциальную угрозу национальной безопасности страны и её будущему. Используя материалы крупных российских экономистов, приведу некоторые доказательства.
1. Сырьевой характер российской экономики
В связи с высоким уровнем мировых цен на нефть, газ и некоторые виды сырья в стране сформировался примитивный механизм экономического роста, который базируется на государственной поддержке крупных нефтяных и газовых компаний. Удельный вес вложений в топливную промышленность составляет 22%-23% от их общего объёма в стране. Примерно такая же доля приходится на транспорт, прибыли которого в основном также связаны с экспортом (трубопроводы, морские и железнодорожные перевозки энергоносителей). В итоге производственный сектор России явно распался на две части: сырьевую, с устойчивым положением, и остальную экономику, которая ориентируется на внутренний рынок и имеет гораздо более низкие доходы.
Ещё более бесперспективной представляется мне объявленная в высоких российских властных структурах стратегия превращения страны в энергетическую сверхдержаву. Разумеется, пользуясь благоприятной рыночной конъюнктурой и, в частности, высокими ценами на нефть и газ, можно влиять на международную политику в ближнем и дальнем зарубежье. Однако отдалёнными последствиями такой политики будут:
- ускорение развала СНГ;
- более активная переориентация стран СНГ и Евросоюза на другие источники энергоносителей и на альтернативные источники энергии;
- неверный выбор стратегических приоритетов в самой России: стимулирование вложений не в высокие технологии и человеческий потенциал, но в топливно-энергетический сектор;
- в итоге – консервация догоняющего типа развития с высокими шансами остаться на обочине цивилизации.
2. Выравнивание внутренних и мировых цен на энергоносители
«Газпром» и РАО «ЕЭС России» последовательно добиваются устранения государственного регулирования тарифов на газ и электроэнергию, в т. ч. для промышленности и коммунального хозяйства. В 2006 г. правительством принято решение о повышении тарифов на газ на 15%-25% в год, чтобы к 1 января 2010 г. добиться выравнивания внутренних и мировых цен. Одновременно принято решение об увеличении доли электроэнергии, которая будет продаваться по рыночным ценам – с 5% в январе 2007 г. до 100% в январе 2011 г.
Однако едва ли не каждому гражданину, кроме «глубоких экономов» из правительства, известно, что Россия – не Америка: по причине холодного климата она остаётся одной из самых энергоёмких стран мира. Энергоёмкость нашего производства в 3 раза выше, чем в Европе, в 2,3 раза выше, чем в США и в 2 раза выше, чем в Китае. Между прочим, за последние десятилетия китайцы в 4 раза снизили энергоёмкость производства: в 1970 г. она была вдвое выше, чем в СССР, а сейчас, как уже говорилось, вдвое ниже, чем в России. Например, средние затраты на отопление 1 кв. м. площади в нашей стране составляют 418, а в США – 55 кВт/час в год. Поэтому приближение внутренних цен на энергоносители к мировым станет причиной резкого снижения конкурентоспособности отечественной промышленности.
В наибольшей степени пострадают самые энергоёмкие отрасли: металлургия и химическая промышленность. В них себестоимость превысит мировой уровень. Напомню: в структуре затрат предприятий химической промышленности доля энергии составляет 10%, а в чёрной и цветной металлургии – 15%. Здесь повышение цен на энергоносители не может не сказаться на конкурентоспособности. В свою очередь, рост цен на металлы и химическое сырьё ещё более ухудшит положение нашего машиностроения и металлообработки. По оценкам С. Глазьева, общее снижение производства в случае выравнивания внутренних и мировых цен на энергоносители может составить:
- в металлургии и химической промышленности – примерно половину;
- в машиностроении – до четверти.
От всего этого граждане России пострадают пятикратно:
- как потребители газа, бензина, электроэнергии – в результате прямого повышения цен на эти базовые товары. Между прочим, те, кого сейчас принудительно переводят с центрального отопления на газ под предлогом его дешевизны, уже в 2010 г. окажутся в ценовой ловушке;
- как покупатели всех остальных товаров, цены на которые неизбежно поднимутся. Ведь в цене каждой булки хлеба, любой коммунальной услуги и даже любой детской игрушки «сидят» затраты на бензин, солярку, газ, электричество или на всё вместе взятое;
- как работники – вместе с сокращением производства неминуемо сократятся и рабочие места;
- как жители городов, где есть градообразующие предприятия – в случае, если эти предприятия окажутся неконкурентоспособными и попадут под банкротство;
- как получатели заработной платы из бюджета, пенсий или пособий – сокращение производства неминуемо приведёт к снижению поступлений в бюджеты всех уровней.
Удивительно, но факт: в России даже многих ветеранов убедили, что цены зависят от размера их пенсий. Многие так прямо и говорят: не поднимайте нам пенсии, но остановите инфляцию. На самом деле цены на товары поднимаются именно потому, что правительство разрешило вздувать их т.н. естественным (а точнее, противоестественным) монополистам. Серьёзные экономисты утверждают: на 2/3 инфляция в России имеет немонетарный характер. В переводе это значит, что на 2/3 она не имеет отношения ни к пенсиям, ни к заработной плате.
3. Финансовое обескровливание экономики в результате замораживания бюджетных денег в т.н. Стабилизационном фонде
Поскольку средства этого фонда разрешается тратить только на погашение внешнего долга, именно это погашение является главным приоритетом российской бюджетной политики. Иначе говоря, интересы иностранных кредиторов правительство ставит превыше всего – во всяком случае, выше интересов собственного населения.
К концу 2006 г. «стабфонд» «откачивал» из экономики более 13% валового внутреннего продукта, т. е. всего, что создано усилиями народа. К концу 2007 г. этот фонд планируется в объёме 3 трлн. 67 млрд. рублей. Это более чем в 3 раза превышает размер государственного внешнего долга, который составляет менее 50 млрд. долларов. Даже самые «крутые» либералы вроде бывшего советника президента А. Илларионова убеждены, что накопление стабфонда бессмысленно. Однако правительство продолжает копить деньги с патологической страстью, а Международный валютный фонд его по-прежнему за это нахваливает. Ещё бы: покупая ценные бумаги, Россия фактически финансирует военные расходы США и других стран НАТО. И после этого отечественные, извините за выражение, «политики» выражают недовольство действиями недружественного военного блока! Так, может, пора перестать его финансировать?
Как показывают исследования известного экономиста О. Дмитриевой, в мировой практике стабилизационные фонды формируются достаточно редко. Среди 233 стран, по которым есть данные, стабфонды создавались или созданы лишь в 17. В этой связи чаще всего вспоминают Государственный нефтяной фонд Норвегии, сформированный в 1990 г. со следующими целями:
- на случай падения цен на нефть или спада экономики;
- для поддержания достигнутого высокого уровня жизни и социальных показателей.
Это оправданно в странах с небольшой территорией и низким уровнем безработицы (та же Норвегия или Сингапур), где ограничены возможности вложения средств внутри страны. Однако в России ситуация совершенно иная.
Во-первых, в отличие от Норвегии или Сингапура, в послесоветское время у нас крайне низок уровень социального развития. Как уже упоминалось, по качеству жизни Россия занимает в мире места от 73-го до 151-го. (Подробнее см. раздел II.1. «Человеческий потенциал России»). Поэтому перед нашей страной стоит задача не сохранения современного качества жизни, но его радикального повышения.
Во-вторых, при значительных резервах рабочей силы и довольно высоком уровне безработицы в России есть возможности для создания новых рабочих мест.
В-третьих, страна остро нуждается в развитии инфраструктуры: строительстве дорог, железных дорог, модернизации жилищно-коммунального хозяйства, транспорта, связи и т.п.
В-четвёртых, Россия имеет богатый научно-технический, кадровый и образовательный потенциал для развития высокотехнологичных отраслей производства.
Всё это означает, что в стране нет тех предпосылок для создания стабфонда, которые имеют Норвегия и Сингапур. Если для них стабилизационный фонд – это попытка продлить процветание для будущих поколений, то в наших условиях – это стремление законсервировать их нищету и отсталость.
К концу 2006 г. дополнительные доходы (профицит) бюджета страны достигли 1995 млрд. рублей, или 6,5% ВВП. В бюджете 2007 г. они предусматриваются в размере 1,5 трлн. рублей, или 4,5% ВВП. Вывод этих денег из экономического оборота означает фактически равноценное снижение самого валового внутреннего продукта. При условии ограничения государственных закупок исключительно отечественными товарами, О. Дмитриева оценивает это снижение в 5% ВВП в 2006 г. и в 3,5% в 2007 г. Оценки С. Глазьева весьма близки.
Иначе говоря, темпы экономического роста были бы почти вдвое выше, если бы правительство не замораживало пятую часть бюджетных доходов в Стабилизационном фонде.
Позволю себе ещё одно замечание по поводу запугивания ростом цен в случае использования денег Стабилизационного фонда на нужды людей. Напомню, что существует, как минимум, два примера, опровергающих это мнение, которое усиленно вдалбливается в головы доверчивого народа, особенно пенсионеров. Так, в августе 2005 г. пенсии незначительно выросли, однако средние цены даже немного упали.
Ещё более важна история декабря 2004 г., когда по причинам неповоротливости бюрократической машины, требующей, чтобы бюджетные средства были обязательно истрачены до конца календарного года, в экономику было вброшено около 260 млрд. рублей. Проведённые затем специальные экономические исследования показали, что на инфляции это не сказалось практически никак.
Более того, сам А. Кудрин в одном из интервью высказал предположение, что в случае использования стабилизационного фонда внутри страны дополнительный рост цен составил бы 6%-8% в год. Иначе говоря, именно такова цена удвоения заработной платы, пенсий и социальных пособий. Уверен: абсолютное большинство граждан не посчитали бы её чрезмерной.
4. Деградация технологической структуры отечественной экономики
По данным С. Глазьева, степень износа основных производственных фондов составляет в России 50%, при этом коэффициент обновления – не более 2% в год. По данным Российского Союза товаропроизводителей, устаревшим является почти 70% промышленного оборудования. Его средний возраст составляет 20 лет и вдвое превышает показатель развитых стран. В 2005 г. треть предприятий обрабатывающей промышленности, более четверти строительных организаций и 40% сельхозпредприятий были убыточными.
Практически уничтожена отечественная авиационная промышленность. В 2004 г. в России выпущено 13 самолётов, в 2005 – 8, в 2006 г. планировалось 10-11 (перепроверить, сколько выпущено, не успел). Для сравнения: такие компании, как «Боинг» или «Аэробус», выпускают по 400 самолётов в год. Политика правительства такова, что даже с учётом 25-процентного налога на импорт и 18-процентного налога на добавленную стоимость покупка подержанных самолётов на Западе оказывается дешевле, чем новых самолётов в России. В частности, условия лизинга (аренды) самолётов на Западе: 5% годовых при сроке 10-20 лет. У нас, соответственно: 10% годовых при сроке 5-8 лет.
Вступая в ВТО, Россия обязалась в 3-4 раза снизить импортные пошлины на самолёты. Поэтому эксперты ожидают, что к 2020 г. практически весь самолётный парк в стране будет зарубежным. Если, конечно, экономическая стратегия резко не изменится после Послания Президента Федеральному Собранию от 26 апреля 2007 г.
Особенно тяжёлое положение сложилось в «оборонке». В докладе Департамента оборонных отраслей промышленности Министерства промышленности и энергетики России отмечается, что в стране треть оборонных предприятий – банкроты, 80% их мощностей устарели. Показательно, что в правительстве не могут разобраться с собственным хозяйством: по одним официальным данным, оборонных предприятий в России 850, по другим – 950, по третьим – 1500. Ясных критериев отнесения предприятия к оборонному комплексу до сих пор не выработано.
5. Резкое сокращение научно-технического потенциала страны
Любому грамотному экономисту известно: структурный экономический кризис преодолевается внедрением новых технологий, которые обеспечивают прорыв в развитии экономики и переход к новому этапу её роста. При нормальном течении кризиса сокращение производства не затрагивает перспективных отраслей, способных стать «локомотивами» будущего развития страны. Напротив, в это время на фоне общего спада происходит рост производства, «созидательное разрушение» старой технологической базы и её обновление на основе современных технологий.
Россия, как всегда, пошла другим путём. Спад производства в высокотехнологичных отраслях оказался много больше среднего по промышленности, при том тем больше, чем выше был технический уровень отрасли. Если в СССР в конце 1980-х гг. доля промышленных предприятий, ведущих разработки и внедрение новой техники и технологий, составляла около 2/3, то после «радикальных реформ», по данным Госкомстата, к 2002 г. она снизилась до примерно 10%. В развитых же странах эта доля превышает 70%. Соответственно, и уровень обновления продукции составляет у нас около 10%.
Глубокие разрушения произошли в научно-техническом потенциале страны, который в т.н. цивилизованном мире стал главным источником экономического роста. Объём научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок (НИОКР) в послесоветской России сократился на порядок (т.е. почти в 10 раз), причём его падение втрое превысило снижение валового внутреннего продукта.
И неудивительно. В 1990-х гг. бюджетное финансирование науки упало в стране приблизительно в 20 раз. Все обещания увеличить поддержку науки, включая президентское послание Федеральному Собрания от 26 апреля 2007 г., не идут ни в какое сравнение с тем, что она получала в СССР или получает в развитых странах Запада. Число специалистов в сфере НИОКР сократилось в стране в 1990-х гг., по одним данным, с 1,9 млн. до 770 тыс., по другим – с 1,5 млн. до 871 тыс. В том числе количество исследователей – также почти вдвое.
Согласно стандартам, принятым в развитых странах, предельно допустимым для национальной безопасности уровнем расходов на науку считается 2% ВВП. Однако в России в 1990-х – начале 2000-х гг. они составляли приблизительно 0,3% ВВП.
В законе «О науке и государственной научно-технической политике» с 1996 г. по 2004 г. действовало положение об обязанности государства выделять не менее 4% расходной части Федерального бюджета, хотя в действительности эти расходы не превышали 2%. На совместном заседании Совета безопасности России, Президиума Госсовета и Совета при Президенте РФ по науке и высоким технологиям, которое состоялось 20 марта 2002 г., было принято решение довести расходы Федерального бюджета на науку до 4% к 2010 г. – иначе говоря, поэтапно исполнить закон хотя бы через 15 лет после его принятия.
Однако законом о «монетизации» положение о 4% бюджетных расходов на науку было из законодательства исключено. Почти одновременно Еврокомиссия приняла рекомендацию к странам – членам Евросоюза: увеличить расходы на науку за счёт всех источников не менее чем до 3% ВВП.
Политика российских властей вызывает резкое снижение конкурентоспособности российской экономики, а вместе с другими факторами может привести к необратимой утрате возможностей будущего экономического и социального развития.
6. Налоговая система: «делиться» должны… бедные!
Как известно, снижения налогового бремени для отечественных товаропроизводителей в период избирательной кампании 2003 г. требовали едва ли не все влиятельные политические силы – от левых до правых. При этом, однако, они расходились насчёт того, какие именно группы населения должны выиграть от снижения налогов, а какие – компенсировать его бюджету и «бюджетникам».
Решение о снижении социального налога с 35% до 26%, принятое правительством и поддержанное большинством Четвёртой Думы, на оба вопроса отвечает вполне определённо: как это было и прежде, снижение налогов выгодно т. н. «олигархам», а фактически оплатили его люди с низкими и средними доходами, включая пенсионеров, детей, инвалидов, интеллигенцию, студентов и малый бизнес. Только в первый год действия закона они недополучили более 200 млрд. бюджетных денег или выплатили их за других.
Прежде подобная политика проводилась путём установления единой для всех «плоской» шкалы подоходного налога с физических лиц. В результате, например, молодой учитель при зарплате на уровне половины прожиточного минимума платит в казну такую же долю своих доходов, как и «старейший» по бизнес-стажу «олигарх», покупающий «с жиру» иностранные футбольные клубы и самые дорогие в мире яхты. Интересно, что во всех «цивилизованных» странах, на опыт которых любят ссылаться российские «реформаторы», существует прямо противоположная система: чем больше получаешь, тем большим процентом дохода «делишься» с теми, кто получает меньше. Говорят, кроме нас, «плоская» шкала налога существовала ещё в Боливии и Эстонии – а мы-то думали, что догоняем Америку или Европу! С такой налоговой системой скоро, видимо, отправимся в Африку.
Попытки вернуться к нормальной системе налогообложения физических лиц путём внесения различных законопроектов на эту тему предпринимались депутатами фракции КПРФ, «Родина» («Справедливая Россия») и независимыми депутатами. Приведу результаты лишь одного голосования 11 апреля 2007 г. за законопроект С. Штогрина, направленный на восстановление прогрессивного налогообложения высоких и сверхвысоких доходов самой богатой части граждан России:
- КПРФ – 97,9%
- «Родина» – 90%;
- ЛДПР – 3% (1 человек);
- «Единая Россия» – 0,3% (1 человек).
Интересно, что даже Г. Греф высказался в пользу введения прогрессивного налогообложения, однако лишь через несколько лет. Пока же «плоская» шкала налогов обеспечивает «плоскую» жизнь большинству, Куршавель, яхты и чужие футбольные клубы – «олигархам».
Ту же порочную идею Четвёртая Дума перенесла на социальный налог, причём в ухудшенном варианте. Установленная для этого налога шкала является отнюдь не прогрессивной и даже не «плоской», но… регрессивной: чем больше получаешь, тем меньше на твою зарплату начисляется социальный налог. При этом высокооплачиваемые с верхней части доходов платят его в 13 раз меньше, чем остальные (2% вместо 26%). На законном основании богатые недоплачивают, а бедные – недополучают!
Ради того, чтобы «олигархи» платили меньше, правительство идёт на всё:
- блокирует повышение пенсий;
- отменяет только что введённую накопительную пенсионную систему для лиц старше 37 лет;
- ставит в трудное положение организацию летнего отдыха детей, детско-юношеские спортивные школы и даже выплаты по больничным листам;
- создаёт огромный дефицит Пенсионного фонда, означающий провал «новой» пенсионной системы.
Такова цена бесстыдного лоббирования властью интересов «олигархов» в ущерб большинству населения. Такова расплата этого большинства за политическую наивность в период выборов 2003 г.
Важно отметить, что эту цену народ платит дважды: в виде недополученных бюджетных денег и в виде повышения цен на платные социальные услуги в результате отмены налоговых льгот.
Расскажу об этом на примере собственного закона о льготах по налогу на имущество.
С 1 января 2006 г. в России прекратили действовать льготы по налогу на имущество для организаций образования, здравоохранения, науки, культуры, физкультуры и спорта и других. Понимая, к чему это приведёт, в начале сентября 2005 г. внёс в Госдуму законопроект о продлении этих налоговых льгот до 2009 г. Чтобы увеличить «проходимость» законопроекта, пригласил в соавторы депутатов всех фракций Думы, включая независимых, а также членов Совета Федерации, в т.ч. его Председателя С. Миронова. Законопроект необходимо было рассмотреть немедленно, пока не был принят бюджет 2006 г. Однако Комитет по бюджету и налогам вынес его на пленарное заседание Госдумы лишь 18 апреля 2007 г. Рассказ о законопроекте позволю себе сопровождать цитатами из собственного выступления на пленарном заседании Думы в этот день.
«При всём уважении к членам бюджетного комитета должен <…> констатировать, что заключение на этот законопроект было подписано только в ноябре 2006 года, то есть тогда, когда прошло рассмотрение двух бюджетов: бюджета 2006 года и бюджета 2007 года <…> формально время этой редакции законопроекта ушло, но идея его, берусь утверждать, сейчас ещё более актуальна, чем тогда, когда мы его вносили. Это не наша вина, что законопроект рассматривается не вовремя. Многочисленные наши требования рассмотреть законопроект <…> были проигнорированы».
Разумеется, внося законопроект, понимал, что он идёт вразрез с логикой, которой с 2001 г. придерживается правительство и большинство Государственной Думы, а именно: по максимуму ликвидировать налоговые льготы как якобы источник коррупции, а некоторым организациям компенсировать затраты из бюджетных денег. Продолжу цитату.
«Хочу для обоснования моего законопроекта воспользоваться известной со школьных времён <…> системой доказательств, которая называется в геометрии доказательством от противного. Берусь утверждать, что действующая сейчас система налогообложения — это система ошибочная, чтобы не сказать — порочная, и последствия её применения оказываются следующими».
«Действующая система ставит в неравные условия социально ориентированные негосударственные и государственные организации. Никаких компенсаций негосударственные организации не получают, а это неминуемо ведёт к удорожанию тех платных социальных услуг, которые они оказывают. От действующей системы прямо страдают:
- студенты негосударственных учебных заведений;
- родители учащихся негосударственных школ и детей, посещающих дошкольные негосударственные учреждения;
- больные, которые лечатся в негосударственных лечебных учреждениях;
- люди, занимающиеся физической культурой и спортом в негосударственном секторе;
- негосударственные научные организации и т.д. <…>
Более того, <…> действующая налоговая система наказывает именно тех, кто наиболее серьёзно относится к делу. <…> Мы часто критикуем негосударственные вузы, которые не создали собственной материальной базы <…>. Но спрашивается: кого наказывает действующая налоговая система? Именно тех, кто создал материальную базу. Им приходится платить эти самые налог на имущество и земельный налог, тогда как тем, кто ничего не создал, и платить ничего не приходится. Мы прямо работаем против повышения качества нашего образования».
«Как показал опыт, <…> действующая система вредна и для государственных социальных организаций». Академии наук, федеральные вузы, больницы и все другие федеральные организации получили бюджетные деньги на уплату налога за первый квартал 2006 года лишь в третьем квартале! Несколько месяцев мучились они с налоговыми службами, объясняя, что требовать деньги нужно не от них, а от правительства. Многие не выдержали давления и заплатили налоги из собственных внебюджетных средств.
Для наглядности привёл депутатам примеры: Омский государственный педагогический университет, который является крупнейшим налогоплательщиком в Центральном округе города Омска; Тюменский государственный университет и Московский экономико-статистический институт, которые, будучи государственными вузами, платят больше налогов, чем получают денег из бюджета. Некоторые этим гордятся, но, с точки зрения нормальной налоговой системы, это театр абсурда.
По законам рынка повышение цены платных социальных услуг в негосударственном секторе и частичное налогообложение государственного сектора приводят к тому, что и в этом государственном секторе цена таких платных услуг повышается. Иначе говоря, действующая налоговая система наносит прямой вред образованию, медицине, науке и культуре, физической культуре и спорту, — короче, всему развитию человеческого потенциала страны. Она работает на сокращение человеческого потенциала, в т.ч. на укорачивание человеческой жизни, которое происходит стремительно. (Подробнее см. раздел II.2. «Пожили – и хватит?»).
«Мировой опыт. <…> нигде в мире не существует принципа так называемого равенства субъектов налогообложения. Везде некоммерческий сектор, социально ориентированные организации либо не платят налогов, либо платят их с большими льготами по сравнению с коммерческим сектором. Россия, как всегда, идёт другим путём. Перефразируя «классика», сказал бы, что с 2001 года «процесс пошёл», но явно не туда. Мы догоняем цивилизацию спиной вперёд».
«Что касается потерь бюджета, то говорить об этом просто смешно по двум причинам <…>. Во-первых, мы имеем огромный Стабилизационный фонд <…> Во-вторых, потери Стабилизационного фонда при падении курса доллара процентов на 12 уже составляют под 400 миллиардов рублей <…>. Думаю, Генеральная прокуратура скоро может предъявить правительству и большинству Государственной Думы обвинения по статье Уголовного кодекса о нецелевом использовании бюджетных средств в особо крупном размере. По сравнению с этим то, что мы предлагаем, — просто детская забава. Формальная цена законопроекта — 8,7 миллиарда рублей».
«Глубоко убеждён, что <…> вся политика российская, в том числе и налоговая политика, должна ориентироваться не на уменьшение, а на умножение человеческого потенциала. Другого пути в будущую цивилизацию у нас просто нет».
Увы, и в данном случае восторжествовал главный принцип работы Четвёртой Госдумы: доктор сказал «В морг» — значит в морг! После короткой дискуссии за мой законопроект о налоговых льготах для образования, медицины, науки, культуры, физкультуры, спорта и