Май
— Одно из ваших интервью начинается словами: «Дума приняла во втором чтении закон, который некоторые острословы называют безобразием из трёх букв». Это очень низкая оценка единого госэкзамена. Недавно, кажется в программе «Время», был репортаж с американского самолётостроительного завода. Меня поразила организация производства на этом предприятии. Всё было просто блеск. И это не частный случай. У них везде так. А ведь в США экзамен, подобный нашему ЕГЭ, существует уже давно. Может, всё-таки не так страшен чёрт, как его малюют?
– Несмотря на широкое использование в мировой практике, опыт единого и всеобщего тестирования нельзя считать универсальным. Во многих странах – начиная с США и заканчивая Южной Кореей – существует массовое движение родителей против такого тестирования, а в Испании от него недавно отказались. Причина в том, что эта система меняет ориентиры школы: вместо того, чтобы способствовать ребёнку в его развитии, учителя натаскивают ученика на тесты, заставляют заниматься угадыванием с вероятностью один к четырем. Кроме того, единый экзамен усиливает нервный стресс выпускников-абитуриентов, поскольку повышается цена их неудачи. Скажем, наши выпускники успевали раньше сдавать, по меньшей мере, в два вуза и могли при этом улучшить свой результат. Теперь и в пять вузов того же уровня они вынуждены представлять одни и те же оценки. Следовательно, шанс на поступление у них уменьшился.
– Вы утверждаете, что школа, участвующая в ЕГЭ, вместо развития личности занимается натаскиванием ребенка на решение конкретных тестов. А если вместе с их введением перестроить содержание и планирование учебного процесса? Не изменится ли ситуация к лучшему?
– Я не являюсь принципиальным противником технологий, аналогичных ЕГЭ. Но по отношению к существующему ЕГЭ у меня осторожная позиция. Вижу, с одной стороны, относительность его достоинств, а с другой – слабые стороны и порождаемые ими проблемы. В отечественных публикациях плюсы единого экзамена явно преувеличиваются. Я против нынешнего ЕГЭ как универсального средства – и для оценки итоговой успеваемости школьников, и для приёма в высшие учебные заведения. Разъясню, почему. Например, в КИМах по гуманитарным предметам содержатся такие упрощения, которые для серьёзного гуманитарного испытания просто недопустимы. В связи с этим мы и добиваемся, чтобы вузам предоставили право проводить дополнительные вступительные испытания творческой и профессиональной направленности, в том числе по предметам, которые в формате ЕГЭ не сдаются. По той же причине я прошу дать право ребёнку выбирать, в какой форме ему сдавать выпускные — как ЕГЭ (существующего вида) или как традиционный экзамен. Государственный экзамен в тестовой форме не подходит для детей с выдающимися способностями. Думаю, Пушкин не сдал бы ЕГЭ: как известно, у него был нуль по математике. А Эйнштейн, скорее всего, получил бы низкий балл, ведь он «специально забыл», кто открыл скорость света потому, что это можно узнать в любом справочнике. Тестовая система неодинаково эффективна в разных областях знаний. Довольно серьезно критикуют ее учителя математики, но, пожалуй, наименее применима она в гуманитарных дисциплинах. В этой сфере нередко не существует единственно правильного ответа на вопрос. Не говорю уже о том, что изучать литературу в тестовой форме – на мой взгляд, вообще абсурд: сочинение, к примеру, прямо нацелено на выражение точки зрения конкретного человека. В области иностранных языков тесты выявляют лишь знание грамматики и в меньшей степени – словарный запас, но абсолютно не позволяют оценить произношение, чувство языка и т. п.
– По вашему мнению, ЕГЭ ведёт наше образование к потере своих конкурентных преимуществ. О каких именно преимуществах идёт речь? В своём выступлении в Госдуме вы характеризуете нашу школу как знаниевую, ориентированную на рассуждения, на развитие мышления и творческих способностей ребёнка. Наверное, это и есть те самые преимущества? Но тогда как объяснить выдающееся косноязычие большинства наших государственных деятелей? Почему Ленина школьники называют президентом? И почему так много у нас вандалов, гораздо больше, чем творцов?
– Начну с того, что едва ли не единственный положительный результат эксперимента с ЕГЭ в том, что столичные вузы стали несколько доступнее выпускникам школ из сёл и малых городов. Однако способные дети из «глубинки» обычно не едут в престижные вузы – слишком дорога столичная жизнь. Действующие федеральные законы частично блокируют перенос социального неравенства в сферу образования (возможность целевого приема, льготные условия поступления), но остаётся угроза дальнейшего сокращения бюджетных (бесплатных для гражданина) учебных мест. Если количество выпускников, получивших на ЕГЭ по заранее установленному проходному баллу окажется меньше количества бесплатных учебных мест в предыдущем учебном году, то будет целесообразно увеличить платный приём. А поскольку платить за обучение в вузах способно не более четверти населения страны, то вузы закроют свои двери для сотен, а может, и тысяч способных учеников из малообеспеченных семей.
Какая цель ставится при введении ЕГЭ в тестовой форме? Сформировать человека потребительского общества. Согласитесь, такому человеку, действительно, не нужна серьёзная школа, основанная на знаниях, ориентированная на рассуждения, на развитие мышления и творческих способностей. Всего этого мы и не достигнем, если будем строить школу на основе дрессировки, тестовой «угадайки», сугубо прагматического подхода к знаниям: выучил, сдал, забыл.
Потому мы и предлагаем исключить из системы единого государственного экзамена предметы гуманитарного цикла – литературу, историю, обществознание, иностранные языки. Дело даже не в низком качестве измерителей, не позволяющем определить способности абитуриента. Хотя, конечно, недопустимо, чтобы практически в каждом учебном пособии для подготовки к ЕГЭ содержались, мягко говоря, странные вещи. Например, такие. Признаком индустриального общества называется демократия. А что, Советский Союз и Германия 30-х годов не были индустриальными государствами? Или задаются странные вопросы вроде вопроса о цвете глаз Татьяны Лариной. Дело в другом.
Гуманитарные науки требуют от ученика индивидуально-личностного отношения к проблеме. Российский философский конгресс, ассоциации литераторов, историков, представители гуманитарного вузовского сообщества в абсолютном большинстве категорически против тестовой системы единого экзамена. Добавлю также, что сейчас будущее любого государства зависит от того, создаёт ли оно условия для развития творческих способностей граждан. Немаловажно и то, что ЕГЭ плохо совместим с системой профессиональной ориентации выпускников школы. А она как раз и обеспечивает высокий процент выпускников профессиональных учебных заведений, работающих по специальности.
– А если ЕГЭ не станет монопольной формой контроля качества образования? Как вы смотрите на такую перспективу?
– Положительно. В Союзе ректоров прорабатывается предложение сделать ЕГЭ не единственным, а одним из условий приёма в вузы. Эта работа тем важнее, что социологические исследования показывают: идея ЕГЭ пользуется у населения значительно большей популярностью, чем, например, идея 12-летнего школьного образования. Уверен, однако, в том, что окончательное решение должно приниматься на уровне закона. Закон, каковы бы ни были его недостатки, – наиболее демократическая форма нормативного правового акта. Он обсуждается в обеих палатах парламента, должен получить положительное заключение правительства и президента. Иными словами, эта модель принятия решения в максимальной степени учитывает различные интересы.
Повторюсь, что не являюсь противником ЕГЭ, под которым понимаются равные, одинаковые условия для сдачи экзамена, совмещающего в себе выпускные и вступительные испытания. Но я против такого экзамена в его нынешней форме – по преимуществу тестовой.
С одной стороны, любой экзамен – своего рода лотерея, где результат всегда в какой-то мере зависит от воли случая. При традиционной системе роль случая меньше. Учитель хорошо знает своего выпускника, знает, как тот работал в течение длительного времени, и с учётом этого ставит отметку. К тому же прежде абитуриенты имели возможность (о ней уже говорилось) сдавать экзамены сразу в два–три учебных заведения, причём с повышением оценки. Система ЕГЭ лишает их шанса повысить свои баллы в том же году и тем самым увеличивает психологическую нагрузку. Уже поэтому не должно быть единственного и всеобщего средства для оценки успеваемости школьников и приёма в вузы. Фактически ликвидируется право исправить ошибку.
Уменьшая роль (что тоже проблематично) одной группы случайных факторов, способных негативно повлиять на результаты экзамена (субъективизм учителей, взятки и т. д.), система ЕГЭ даёт обратный эффект – увеличивает роль другой группы случайных неблагоприятных факторов. Отстраняет «родную» школу от проведения испытания и позволяет лишь через год пересдать экзамен, от которого зависит твоя будущая жизнь, – это реальные психологические перегрузки. Южнокорейцы говорят, что на этой почве у них довольно часто случаются самоубийства.
С другой стороны, вместо развития личности школа будет заниматься натаскиванием ребенка на решение конкретных тестов. Но при этом преимущества, которые есть у европейских или американских школ, у нас вряд ли появятся вместе с введением единого и всеобщего тестирования. Ведь эти преимущества – следствие развития потребительского общества, которое в России отсутствует.
Опубликовано: журнал «Директор школы». — 2007. — Май. — № 4.