. Омск. Издательский дом «ТРИЭС»
Я благодарю вас за приглашение. Собираясь к вам, я вспомнил, как в Краснодарском крае во времена, когда ещё в России свобода печати не превратилась в воспоминания, я попал на телевидение краевое, в программу «Охота на волков». Там на меня надели шкуру волка и трое молодых ребят – два парня и девушка – усиленно пытали меня, как они считали, каверзными вопросами. Скажу откровенно, я человек был уже опытный и за «флажки» вышел быстро. Было бы хорошо, если бы сегодня наши каналы телевизионные периодически приглашали в прямой эфир политиков и пытали бы их вопросами.
Начну с того, что прошедшие полтора года работы в Государственной Думе заметно изменили стиль моей жизни. Не своей волею я оказался на сей раз, в 2007 году, в списке фракции КПРФ по городу Москве, а не по городу Омску, но, тем не менее, во время избирательной компании получил большое количество эфиров на федеральных, в том числе, каналах. Теперь меня более активно приглашают в разные передачи.
Как и ожидалось, исчезновение одномандатных округов привело к изменению работы депутата: всё-таки одномандатный округ требует более тесной, прямой связи избирателей и депутата. Когда отменяли одномандатные округа, я позволял себе вольные шутки в Государственной Думе. Я говорил: коллеги, половина населения страны партиям не верит, почему вы принудительно всех загоняете в партию? Вы ещё примите закон о принудительном исполнении супружеских обязанностей. Я тогда не знал, что, спустя несколько месяцев, Мексика такой закон действительно примет.
Шутки – шутками, но, к чему всё это приводит? К тому, что многие политики стремятся не показывать собственное лицо, а прятаться за спины партийных лидеров. Не исключаю, что одномандатные округа в Российской Федерации могут вернуться и такие проработки в «Единой России» ведутся, они уже подсчитывают, получат ли они в этом случае больше депутатских мандатов. Но, кто бы ни инициировал, я считаю, что это правильно.
Чуть реже я стал бывать в родном городе, произошла более узкая специализация. Если раньше депутат, избранный от одномандатного округа, занимался многими направлениями, то теперь можно сосредоточиться на нескольких.
«Кто не учится, тот ест»
Для меня господствующими направлениями являются образовательная, социальная политика: защита пенсионеров, инвалидов, детей, в рамках образовательной политики защита интеллигенции.
Новые пенсионные реформы далеко несовершенны, в целом их можно назвать «вперёд – назад от Зурабова». В чём мы ушли вперёд?
Если раньше много обращалось людей недовольных тем, что недооценён пенсионный стаж, то теперь введена так называемая валоризация и пенсионный стаж, полученный до 1992 года, будет вознаграждаться прибавкой по 1% за каждый проработанный год. Это правильно.
Много было вопросов по поводу нищенских российских пенсий. Увы, настоящей прибавки не будет, но самые низкооплачиваемые получили такую позицию закона, как доплата до размеров прожиточного минимума пенсионера в данном регионе.
Когда принималась «зурабовская» пенсионная реформа, в тяжёлом положении оказались инвалиды. Вместо выплаты пенсий по группам инвалидности, была введена утрата трудоспособности, которую определить невозможно. У меня в Зеленограде живёт приятель незрячий, случилась беда – отрезали ногу, после этого ему пытались изменить степень утраты трудоспособности с третьей на вторую, то есть её понизить. И таких примеров много. Спустя пять лет, требования общественных организаций инвалидов и наши, парламентариев, были услышаны. Степени утраты трудоспособности ушли в прошлое. Это большое наше достижение.
Вместе с тем, надо помнить, что эта реформа сохранила обесценивание образования. Оксана Дмитриева это выразила формулой «кто не учится, тот ест». Даже при Зурабове, скажем, для инвалидов ежемесячные денежные выплаты шли вне прожиточного минимума пенсионера, сейчас они в него включены, и надо понимать, что это увеличение налоговой нагрузки на средний и мелкий бизнес (с 26% до 34%), и предполагается поэтапное увеличение налоговой нагрузки на предприятия, использующие труд инвалидов.
Как всегда у нашего правительства – в один карман добавляют, из другого вынимают. Я пытался объяснить в Государственной Думе, что если эта позиция не будет изменена, то предприятия, использующие труд инвалидов, просто не смогут существовать. Создаётся комиссия по этому поводу, будут рассматривать, чем кончится, пока сказать не могу.
Если положить на одну чашу весов достижения, а на другую – грехи новой пенсионной реформы, то шаги вперёд всё-таки перевешивают.
Что касается системы образования, то год назад общественное движение «Образование – для всех» обратилось к образовательному сообществу с письмом «Отведём четыре удара». Под ними понимались:
1. Единый государственный экзамен.
2. Новая система оплаты труда в образовании при отсутствии помощи из федерального бюджета.
3. Намерение министра А. Фурсенко закрыть или реорганизовать большую часть российских вузов.
4. Введение «бакалавризации всей страны», которая предполагает, что студент будет учиться меньше, а за остальное – доплачивать.
В результате нашей упорной работы прогноз подтвердился не вполне, к счастью. В январе руководство фракции КПРФ передало президенту Медведеву, подготовленную мною Аналитическую записку о пятикратном кризисе в российском образовании. После этого президент в своём блоге опубликовал четыре известных предложения в поддержку студентов и сказал, что надо проявить здравый смысл и не пытаться во время кризиса устраивать всеобщую реорганизацию вузов.
Министр президента послушался
Последствия ЕГЭ оказались лучше, чем следовало ожидать, но был полностью дискредитирован миф о якобы объективной системе единого государственного экзамена.
В прошлом году литературу не сдали 25% детей, математику – 23%, русский язык – 11%, другие предметы – от 4 до 15%. Не трудно было подсчитать, что при такой системе минимум 10-15% останутся без аттестата. Дальше Рособрнадзор балл, который приравнивается к тройке, устанавливает не заранее, а после того, как все сдали, и не на уровне 40 баллов, как следовало, а на разных уровнях. Если по русскому языку это 37 баллов, по литературе – 30, по математике – 21, то по иностранному языку – 20 баллов. Нам говорят, ЕГЭ – это градусник. Хорош градусник, если нормальная температура определяется после того, как измерили среднюю температуру по больнице и для разных групп пациентов установили на разном уровне. Кому нормальная температура 37, а кому и 20. Но Рособрнадзор поступил правильно, потому что, если бы он этого не сделал, у нас бы сейчас не 30 тысяч детей, а 130 тысяч оказались бы без аттестата зрелости.
В Дагестане один из высоких уровней сдачи ЕГЭ, но я получил бумагу из одного из районов Дагестана, где меня спрашивают, а что, вы хотите, чтобы наши дети пошли в лес? А куда им идти без аттестатов, если Минобрнауки не позаботилось о том, чтобы дети могли продолжить образование. И нам теперь говорят, что ЕГЭ – замечательно. А вы посмотрите на результат.
В Москве все экзамены выше средних, а в Питере – значительно ниже средних и значительно ниже, чем в Москве. Это может означать, что в Москве лучше учат или московские учителя оказались более прагматичными, отказались от интеллигентских иллюзий и натаскивали на тесты. А быть может в Москве просто больше денег, москвичи больше заплатили репетиторам и поэтому лучше сдали. Ко мне приходили московские родители и говорили, что подготовить к ЕГЭ дороже, чем к обычному экзамену. И, наконец, возможно, что в Москве просто менее достоверные результаты, по моим данным хороший ЕГЭ стоил 60 тысяч рублей.
В Дагестане, кстати, в результате массовости характера этого явления, говорят, цена упала до 10 тысяч. Когда я это озвучил в Думе, один из депутатов из Дагестана мне сказал: ну, что ты, Олег Николаевич, у нас это не коррупция, у нас это образ жизни.
Нам предстоят сложные времена. Впервые федеральный бюджет отказался помогать регионам повышать заработную плату педагогу, врачу, работнику культуры, социальному работнику, то есть тем, кто создаёт человеческий потенциал страны. Мы дважды утверждали бюджет: сначала в оптимистическом, потом в полуоптимистическом варианте, оба раза я выносил на голосование поправку – отдайте 500 млрд. руб. на повышение зарплаты бюджетникам, этого бы хватило на повышение зарплаты на 30%. Каждый раз мне говорили коллеги из Минфина, что не надо развращать регионы, что это они должны сами. (Как ответил на этот вопрос депутата премьер).
Согласно Конституции осуществление единой социальной политики – прямая компетенция правительства РФ. Когда говорю о компенсации для Омской области потерь от ухода «Сибнефти», мне говорят, что я мешаю бюджетному процессу. Какому бюджетному процессу? Ситуация тяжёлая. Есть негласное распоряжение о сокращении фонда заработной платы на 10%, начиная либо с сентября, либо с 4 квартала. Известно Послание президента, которое говорит, что надо в следующем году заморозить заработную плату интеллигенции и госслужащих. Ну, с госслужащими я согласен, что касается интеллигенции, то её некуда замораживать, она нищенская до сих пор. Простой пример.
В США учитель не самый высокооплачиваемый человек, профсоюзы там требуют повышения заработной платы. Я там давно был, тогда она составляла 2 с небольшим тысячи долларов в месяц, но зарплата в образовании составляет там 129% от заработной платы в среднем по стране. У нас – 66%. Мы собираемся строить инновационную экономику? Повышаем конкурентоспособность нашего образования? Когда мы вводим западные методы управления при нашем уровне заработной платы, получается всё как у кошки, но не кошка. Теперь премию учителю (сегодня мне рассказали на примере сельской школы) будет согласовывать родительский комитет. Есть такая практика в США, но если бы учитель получал хотя бы тысячу долларов, то сверх того премию можно было бы согласовать с родительским комитетом, а когда он получает чуть выше 4 тысяч, естественно они же возмущаются, а зачем так долго учиться, чтоб так мало получать!
Оппозиция делает всё возможное, чтобы стабилизировать ситуацию, правительство – всё, чтобы «раскачать лодку»
Собирают, например, директоров школ Омского района и говорят: вы отвечаете за то, чтобы не было социальных взрывов. Заплатите зарплату, и не будет социальных взрывов!
У нас сейчас народ, если не довести, палкой из дома не выгонишь. Я абсолютно уверен: никакая оппозиция в России «раскачать лодку» не способна, кто на это способен, так только правительство.
В последнее время активно обсуждают пакт Молотова-Риббентропа. Я не был никогда поклонником Сталина, но я представляю себя на его месте в 1939 году и думаю о том, что возможно я поступил бы так же. Если помните, в сентябре 1938 года был Мюнхен и это не только попытка умиротворения агрессора, как тогда говорил Черчилль, это ещё и попытка направить Гитлера на восток. Потом был аншлюс, захватили Австрию. Потом захватили Чехословакию, и совершенно спокойно западные коллеги на это взирали.
Война на носу, Сталин пытается вести переговоры с западными партнёрами, а они посылают делегацию на переговоры на кораблях, чтобы дольше плыть, а не на самолётах. Естественно у любого руководителя страны возникло бы подозрение – на нас хотят натравить Гитлера. Ну, тогда, давайте посмотрим, кто на кого его натравит. Попробую-ка я вас переиграть. Заключается пакт Молотова-Риббентропа, начинается II мировая война.
Я абсолютно убеждён, что если бы Англия и Франция ввязались в войну, Сталин бы разорвал пакт, и началась бы война по сценарию I мировой, он ждал 17 дней, после этого он ввёл войска в Польшу…. Надо быть честными. Сталин проводил наименее циничную политику из всех держав в тот период. Он захватил ровно то, что принадлежало царской России. Тогда как Англия и Франция спокойно отдавали Гитлеру не только Австрию, но и Чехословакию. Историю надо преподавать так, говорил мой преподаватель в институте Иван Никифорович Новиков, чтобы и через 15 лет не было стыдно. Вот я хочу, чтобы и нам через 15 лет не было стыдно за то, как мы подаём нашу историю.
Далее Олег Николаевич рассказал о московских выборах и своём участии в них, в том числе об обвинениях в его адрес господина Митволя.
Затем депутат ответил на вопросы журналистов, среди которых были такие:
— Вы утверждаете, что свободных выборов нет давно, как же Вы тогда побеждаете?
— Есть исключения, которые подтверждают правила. Социология и политическая наука имеют дело с закономерностями. Закономерность говорит об одном и том же, вы прекрасно понимаете, и это подтверждено многочисленными данными международных наблюдателей, что в России все основные ресурсы, от которых зависят результаты выборов, эксплуатируются в пользу партии власти. Почитайте заявления, которые были после выборов 2003, 2007 годов, они все на одну и ту же тему. Да и вы сами прекрасно знаете, как собирают директоров школ, больниц, как говорят, что вы отвечаете, чтобы ваши люди пришли и проголосовали за таких-то.
В прошлый раз меня, зампреда комитета по образованию не пускали в школы, а соперник и его команда там дневали и ночевали. Информационный ресурс использовался определённо. Правящая партия злоупотребляла финансовыми ресурсами. Что касается меня, то исключения лишь подтверждают правило, сам удивляюсь. За счёт чего? Вы хотите, чтобы я хвалил собственную команду?… Хотя у нас на всех выборах было всех ресурсов меньше, чем у наших соперников.
В 1990 году моим соперником был председатель облисполкома Леонид Полежаев (ныне губернатор Омской области – ред.). В 1993 году – мэр Омска Юрий Шойхет, в 1995 году – Михаил Полторанин. Надо отдать им должное, тогда выборы велись без всякой грязи. Хотя Полторанина показывали много на всех телеканалах, но не успел догнать. В 2003 году моим соперником был Шушубаев, и многие СМИ давали результаты социологических исследований о том, что он везде опережает Олега Смолина. Я по этому поводу позвонил одному своему знакомому из госсистемы, а он в ответ: а, что ты хочешь, если бы он больше заплатил, то не на 3% опережал, а намного больше. Результаты вам известны – 48 на 21.
Но в среднем на выборах даже в развитых странах в процентах 75-80 случаев выигрывает тот, кто тратит больше денег.
— Какой кабинет в правительстве самый нелюбимый для Вас?
— Не люблю нашу финансовую и образовательную политику. Моё мнение достаточно близко к общественному. Не случайно и Кудрин, и Фурсенко регулярно входят в тройку самых непопулярных министров России.
— В Омске периодически муссируются слухи об отставке губернатора. Кто, на Ваш взгляд, мог бы стать хорошим губернатором для области?
— Одна из версий, которая рассматривается в администрации президента, — Олег Денисенко. Он включён в кадровый резерв президента, его кандидатура рассматривается всерьёз. Какое решение будет принято, мне трудно ответить.
— А Вы сами хотели бы быть губернатором?
— Я бы сам не хотел быть губернатором, я нахожусь, как мне кажется, на своём месте и сейчас, в данной ситуации губернатором должен быть человек, который имеет серьёзный опыт работы в экономике. Я всё-таки социальщик. Конкретный опыт управления экономикой для губернатора весьма полезен.
— Наступает реформирование единого социального налога, для небольшого бизнеса это будет сложно. Считаете ли Вы это введение своевременным?
— Считаю, что надо было найти другие источники налогообложения. Ничего изобретать в принципе не надо. Мы единственная страна 20-ки, где плоская шкала налогообложения, 13%, я другой такой страны не знаю и не понимаю, почему мы активнейшим образом упираемся против того, чтобы вводить, как во всех странах, шкалу прогрессивного налогообложения. Если во всём мире по налоговой системе богатые делятся с бедными, то у нас бедные делятся с богатыми. И это сохраняется и по новой системе отчислений во внебюджетные фонды: до 415 тыс. рублей человек платит, свыше – не платит в эти внебюджетные фонды.
И мы, КПРФ, и «Справедливая Россия» (Оксана Дмитриева) настаивали на том, чтобы этого не было, чтобы человек продолжал платить и с дохода свыше 415 тыс. в год в порядке поддержки социально-необеспеченных слоёв и того же малого бизнеса. В этом случае, по расчётам, которые выполняли эксперты, можно было бы совершенно спокойно сохранить ставку в 26%.
— Что надо сделать, чтобы исполнялась норма закона о квотировании рабочих мест для инвалидов?
— До 2005 года у нас действовал прогрессивный, списанный с передовых социальных государств Европы, Закон о социальной защите инвалидов. Там было написано: при 30 работниках 1 рабочее место надо квотировать для инвалида. В результате монетизации с 30-ти подняли до 100 и исключили положение о том, что если предприятие не выполняет закон, то должно перечислять деньги, либо в социальный фонд, либо тем предприятиям, которые создают рабочие места для инвалидов. К сожалению, этот Закон плохо исполняется.
Недавно проходил Совет по делам инвалидов при президенте РФ и там Андрей Исаев озвучил компромиссный вариант, который, возможно, будет принят. Для всех предприятий при 100 работниках квотируются рабочие места, для госпредприятий, муниципальных предприятий, получающих господдержку, при 50 работниках и плюс деньги, которые освобождаются, если рабочие места не квотируются, перечисляются целевым назначением на квотирование рабочих мест. Я направил запросы в правительство, в руководство Госдумы и Совета Федерации по поводу того, а как у нас в аппарате квотируются рабочие места для инвалидов? Ответ содержательный получил только от Сергея Миронова. Из правительства пришёл ответ о том, что оно работает по Закону о правительстве и Закон о социальной защите инвалидов ему не указ. Вот поэтому, наверное, правительство так плохо контролирует регионы, не выполняющие этот Закон. И напрасно, потому что человеческий потенциал инвалидов это тоже человеческий потенциал. По некоторым оценкам, до четверти нобелевских лауреатов должны быть отнесены к людям с ограниченными возможностями здоровья.
— Если Вам надоест политика, чем Вы станете заниматься? Есть у вас профессиональные фобии?
— У меня, прежде всего, есть профессия. Я действующий профессор Омского государственного педагогического университета. И всегда говорил, что политика приходит и уходит, а преподавание и наука остаются. Я очень люблю работать со студентами. Помните такую формулу: все мы становимся старше, и только студентки третьего курса остаются вечно молодыми. Когда общаешься со студентами, то сам чувствуешь себя, как поётся в известной песне, «счастливей и моложе».
Когда закончится политическая работа, если будет здоровье, конечно, буду заниматься преподаванием и наукой, я член-корреспондент Российской академии образования. Скоро выходит моя новая книга под названием «Образование, политика, закон», я, надеюсь, до конца года она появится. Подзаголовок у неё такой – «Федеральное законодательство как фактор образовательной политики в постсоветской России».
Скоро в Москве, в рамках предвыборной кампании, выходит статья «К барьеру, господин министр», где я возобновляю своё предложение министру образования и науки сдать единый госэкзамен по русскому языку и встретиться в прямом эфире для обсуждения наших позиций. Сам я ЕГЭ по русскому языку прорешал и абсолютно убеждён, что обычный диктант проверяет грамотность несравненно лучше, изложение навык письменной речи проверяет несомненно лучше и что сочинение творческие способности выявляет лучше, чем ЕГЭ.
Кстати, мою точку зрения разделяют журналисты факультета журналистики МГУ. Я был у них на специальном «круглом столе», там были люди разных политических убеждений, преимущественно «правые», но они «крыли» ЕГЭ по всем параметрам, и я их понимаю. Те навыки, которые нужны журналисту, — умение общаться, порождать тексты, творческие способности – ЕГЭ не развивает практически совсем.
— Над какими законами Вы сейчас работаете?
— Мы сейчас работаем над несколькими законами, часть из них касается образования, часть – социальной защиты инвалидов, часть – пенсионного обеспечения, часть – защиты репрессированных и реабилитированных граждан. Поддерживаю тесные отношения в Москве с Ассоциацией репрессированных граждан, пытаюсь по этому поводу наладить отношения с Владимиром Плигиным, несмотря на разную партийную принадлежность, это человек умный и интеллигентный. Пытаемся вдвоём как-то «продавить» этот закон.
Из законов новых – законопроекты, связанные с единым государственным экзаменом, один – о добровольности, другой о том, чтобы те, кто окончил школу до 2009 года, имели бы право поступать в вузы без ЕГЭ. Третий касается тех, кто окончил вечернюю/сменную школу. Заставлять их сдавать ЕГЭ, значит подрывать всю систему работы вечерних школ.
Если в целом говорить, то на моём имени в базе в Государственной Думе 17 принятых законов и, наверное, около 95 законопроектов, внесённых в разное время. К сожалению, наша работа, депутатов от оппозиции, часто напоминает труд Сизифа: катишь камень, зная, что он, может, сорвётся, но всё равно его катишь. И оказывается, что через пять лет, в другом виде, но закатил.
Например, про группу инвалидности, о которой я говорил. Из больших законов, которые очень хотели бы протолкнуть, — Закон об образовании людей с ограниченными возможностями здоровья. Во всём мире есть такой закон, у нас нет. Президенту сказал 7 апреля: Дмитрий Анатольевич, вот у нас есть закон, возьмите его себе, если надо, поручите юристам доработать, внесите от своего имени, мы Вам благодарны будем. Уже 15 лет не можем его принять. Президент послал в министерство, оттуда получаю ответ: в таком виде не будем, но в конце 2010 года собираемся вносить интегрированный закон, там выделим отдельную главу про образование инвалидов. Так что, может быть, в 2012 году, спустя 17 лет после того, как началась работа, будет принят такой закон.
Аналогичная ситуация с законом о дополнительном образовании. Там очень простая идея: всем детям, находящимся в трудной жизненной ситуации, за счёт Федерального бюджета выделить деньги на дополнительное образование. Чтоб они не болтались по улицам, не совершали преступления, а чтобы они могли развивать разные стороны своей натуры. Получили на него заключение правительства: нет денег, 19 млрд. на детей выделить не можем, это вам не 5,5 трлн., которые выделили на поддержку банковского сектора и крупного бизнеса. И ещё в этом заключении есть удивительная фраза: представляется нецелесообразным вводить в Российское законодательство принцип «образование – через всю жизнь». Весь мир признал его, а для нашего чиновника это представляется нецелесообразным. Другого пути просто нет. Сейчас каждый человек, если он хочет не отстать, должен выполнять это самое «образование – через всю жизнь».
— Олег Николаевич, не считаете ли Вы, что грядущие выборы в Московскую городскую думу являются неким прологом к будущим парламентским выборам и какие перспективы у партий? Не считаете ли Вы, что проект «Правое дело» завершился провалом?
— Я не разделяю взглядов Союза правых сил, но я жалею, что СПС прекратил своё существование. «Правое дело» – это не то же самое, что был СПС. Это как бы правая партия, которая создана под контролем Кремля. Поэтому «Правое дело» меня не очень интересует.
Я доволен, что «яблочники» собрали подписи и возможно будут зарегистрированы, хотя они наши конкуренты за голоса. Разные политические силы должны быть представлены и в Московской городской думе, и в Государственной. Сейчас ситуация благоприятная для левых политических партий. Не берусь прогнозировать, но в совокупности КПРФ и «Справедливая Россия» (подконтрольная партия, но в ней немало людей с выраженной социальной позицией) наберут вместе больше, чем сейчас имеет компартия вместе с «Яблоком» в Московской думе.
Что касается компартии, я считаю, что у неё есть два варианта: или партия должна более активно модернизироваться, превращаться в современную левую европейскую партию, либо она будет моргинализироваться, т.е. постепенно утрачивать свою избирательскую базу. Я бы хотел первого.
Я абсолютно уверен, что российский курс чрезмерно правый. Не случайно программа Союза правых сил намного более левая была, чем действия партии «Единая Россия». Даже Мировой банк говорит, что антикризисная программа в России наименее социальна. Мы стали рекордсменами, обвалили нашу экономику больше любой другой страны восьмёрки. За 1-е полугодие обвал по ВВП – 10%, по промышленному производству – 15%. Я хотел бы, чтобы в стране сформировалась современная реальная политическая система, а не так называемая «суверенная демократия», когда разница между правой и левой партией заключается в том, что правая партия управляется правой рукой Владислава Суркова, а левая – его левой рукой.