Октябрь
Доктор философских наук, член-корреспондент РАО, первый вице-президент Паралимпийского комитета РФ, президент общества «Знание» России, президент Ассоциации издателей и пользователей учебной литературы «Российский учебник»… Можно долго перечислять должности, звания и награды, а можно сказать просто – Олег Смолин. С заместителем председателя Комитета Государственной Думы по образованию мы беседуем о насущных проблемах отечественной школы.
– Олег Николаевич, 5 ноября прошлого года Дмитрий Медведев выступил с посланием Федеральному Собранию страны, где были намечены пять направлений совершенствования отечественного образования. Какова сегодня судьба инициативы «Наша новая школа»? Предполагалось, что её проект поступит на рассмотрение в правительство уже в июне, но, похоже, что дело затягивается.
– На мой взгляд (я очень бы хотел ошибиться), перспективы осуществления этой инициативы крайне проблематичны. Более того, она во многом расходится с текущей образовательной политикой нашего министерства. Приведу некоторые примеры. Позиция первая: Дмитрий Медведев говорит о том, что школа не должна быть ветхой. Это правильно, но финансирование образования в стране, даже по заявлениям официальных лиц, составляет в лучшем случае половину от минимальной потребности. В этих условиях школа не может не становиться ветхой. Президент говорит о том, что одной из ключевых позиций работы школ должно быть здоровье ребенка. Абсолютно правильно, но по официальным заявлениям Минобразования, 90 тысяч парней не могут быть призваны в армию из-за дефицита массы тела. Это значит, что вместо того, чтобы проводить громкие кампании и облавы, подростков нужно просто вовремя накормить.
В бюджетном послании президента заявлено, что в следующем году зарплаты чиновников и интеллигенции будут заморожены. Что касается чиновников, то тут вопросов нет, они и так получают слишком много относительно других категорий граждан. Но у нас в первую пятерку снизу по зарплате регулярно входят врачи, ученые, педагоги, работники культуры. Если мы будем и дальше проводить такую же политику, то на развитии человеческого потенциала страны придется поставить крест. Поэтому инициативу президента я поддерживаю, но в том, что она будет реализована, сильно сомневаюсь.
– Давайте обратимся к итогам нацпроекта в образовании. На ваш взгляд, он сыграл свою роль в усилении внимания государства к этой сфере жизни страны или это была половинчатая мера, не решающая основных проблем в нашей школе?
– Я думаю, что слухи о нацпроекте «Образование» сильно преувеличены. Напомню: максимум расходов на его реализацию составлял 17% от текущего плана финансирования образования, а чаще всего 8-12%. На такие деньги реализовать серьезный проект нельзя. Кроме того, в нем не было никакой системообразующей идеи, он представлял из себя некое «лоскутное одеяло». Хотя, конечно, существовали в проекте и положительные позиции. Например, хоть и незначительная, выплата за классное руководство – тысяча рублей. Да и сам по себе факт, что федеральный бюджет напрямую поучаствовал в финансировании школы в регионах – безусловно, положительный.
Если же выделять какую-то идею нацпроекта, то это идея грантов, которые могут быть при определенных условиях важным инструментом образовательной политики. Условий этих три. Первое – достойное финансирование всего образования. Второе – поддержка слабых: детей, школ, таких у нас очень много, для того, чтобы они подтягивались до среднего уровня. И третье – только в этом контексте – гранты наиболее продвинутым учебным заведениям, чтобы они указывали направление движения для всех. Когда же мы вырываем гранты из этой общей системы, мы только усиливаем неравенство образовательных возможностей, а оно в России и без того превысило все допустимые пределы.
И, наконец, последнее. Как известно, нацпроект «Образование» с 2009 года – немного, а с 2010 года, судя по трехлетнему бюджету, – значительно, свертывается, поэтому скоро говорить о нем будет вообще бесполезно.
– Любопытные явления у нас происходят в содержании образования. Почему в стране, где заявлена ориентация на инновации, вводятся элементы религиозного образования, а не, допустим, технического?!
– Скажу сразу: то, что предложил Дмитрий Медведев, лучше тех предложений, которые делались до него, но значительно хуже действующего законодательства. Президент, напомню, предложил на выбор для преподавания три религиозные культуры и светскую этику, что более или менее соответствует практике некоторых развитых стран, например, Великобритании.
Но если религиозные культуры будут преподавать батюшки, раввины и муллы, это значительно повышает вероятность конфликтов на межконфессиональной основе в школах. Господь безгрешен, а вот апостолы его, как известно, грешили, а уж о служителях и говорить не приходится. Если же предполагается, что религиозные культуры будут преподавать светские учителя, то возникает вопрос: где взять столько высококвалифицированных кадров? Очень может быть, что в результате такого образования у детей будет вырабатываться не приязнь, а наоборот, отвращение к религиозным культурам. Отец Павел Флоренский когда-то говорил, что нет ничего вреднее для православного воспитания, чем принудительное введение Закона Божьего.
У нас 60% молодежи, как показывают социологические опросы, готовы преступить все десять заповедей и все моральные нормы ради успеха. Т.е. для озабоченности нравственным состоянием юношества существуют более чем достаточные основания. Но я убежден, что нет более мощного средства нравственного воспитания, чем великая русская литература. Мы же одновременно резко сокращаем преподавание русской литературы и пытаемся вводить элементы религиозного образования. Это заведомо неправильный путь с моей точки зрения. Действующее законодательство вполне позволяет всем желающим заниматься религиозным воспитанием своих детей на факультативной основе. Здесь ничего дополнительно вводить не надо.
– Сейчас много дискуссий о качестве образования. Мы не будем сравнивать сегодняшнюю ситуацию с советским временем, поезд уже ушел, но за последние десять лет, на ваш взгляд, качество образования в стране реально повысилось или понизилось?
–Ну, отчего ж не будем? Не грех напомнить, пусть дети гордятся, что их деды полвека назад входили в тройку самых интеллектуальных поколений своего времени. Еще в середине 90-х годов Мировой банк, отнюдь не поклонник России, признавал, что качество естественно-научного и математического образования в нашей стране выше, чем в большинстве государств Евросоюза.
Теперь данные весьма противоречивы. Есть международная система оценок, она называется ПИРЛЗ, это сокращение от английских слов. Система измеряет знания в начальной школе, и здесь мы пока находимся среди мировых лидеров. Второй уровень – основная школа. И тут мы по системе ТИММС смотримся тоже более или менее прилично.
Третья шкала измерений качества охватывает старшие классы. И вот здесь мы, согласно оценкам системы ПИЗА, проваливаемся и находимся в третьей худшей группе стран. Сравнительно недавно российские социологи проводили опрос по методике Евросоюза, проверяли качество знаний у молодежи, окончившей школу. У нас 28% граждан согласились с тем, что Солнце – это спутник Земли. Т.е. Коперника для них никогда не существовало.
Я должен согласиться с оценкой президента страны: с передовых позиций в образовании мы откатились. Но когда я слушаю Андрея Фурсенко, я все время вспоминаю песню Верки Сердючки: «Хорошо, все будет хорошо, я это знаю!». Получается, что президент у нас сам по себе, а министр образования вообще ни при чем.
Для меня очевидно: надо во многом менять российскую образовательную систему, реформы в этой сфере дали прямые отрицательные результаты. С такой тенденцией программу российской инновационной экономики реализовать будет просто некому. Кстати, косвенные данные ЕГЭ тоже об этом говорят. Очень мало детей выбирают экзамен по физике, химии и другим естественно-научным предметам, уровнем которых мы всегда гордились.
Качество образования падает потому, что отрасль финансируется наполовину от минимальной потребности. Кроме того, статус учителя в России недопустимо низок. Третье место снизу по зарплате – это позор. И если грядущий год будет объявлен Годом учителя без реального повышения социального статуса, это акция окажется профанацией. И, наконец, у нас в стране создана антиобразовательная информационная среда. Если мы когда-то воспитывались на передачах вроде «Очевидное-Невероятное», выдающегося просветителя второй половины ХХ века Сергея Петровича Капицы, то сейчас молодежь воспитывается на всякого рода телевизионных, почти публичных, «домах». В результате сменилась система ценностей. Теперь ценность образования заменяется ценностью диплома. Диплом хотят все, образование – лишь немногие.
– А в идеале мы хотим воспитать творческую личность, гармоничного человека, потребителя, творца? Какова цель?
– Начнем с того, что в Минобразования по части целей происходит раздвоение личности или, если угодно, сверхплюрализм в одной или в одних и тех же головах. Если в официальных документах говорится о доступности и качестве образования, а против этого не может возражать ни один нормальный человек, то когда министр начинает откровенничать, например, выступая перед молодежью на Селигере, он произносит нечто другое. А. Фурсенко говорит о том, что советская школа была плохая, поскольку пыталась воспитывать творца, а сейчас нужно воспитывать «квалифицированного потребителя». Естественно, газеты самых разных политических направлений, например, «литературка» спрашивают министра: а где же мы будем брать творцов? Завозить с Запада? Но это Петр I организовал утечку умов в Россию, а наше постсоветское правительство устроило утечку умов в США и в Европу, да ещё в таких масштабах, которые царю и не снились.
Цели образования известны со времен древних греков, и они заключаются в том, чтобы:
а) воспитывать многостороннюю, целостную, творческую личность;
б) в том, чтобы формировать граждан своей страны;
в) в том, чтобы готовить ученика к будущей профессиональной работе.
Но мы нарушаем все основные цели образования.
Начнем с конца. Единый государственный экзамен приводит к депрофессионализации выбора, к тому, что дети подают документы сразу в десять вузов или на десять факультетов одного и того же университета по принципу: не важно где, лишь бы получить диплом. Это факт! Если прежде человек думал, хочет ли он быть учителем, врачом, инженером, то теперь он хочет получить диплом, неважно какой.
Теперь что касается воспитания граждан. Те проявления дикого национализма, которые мы периодически наблюдаем (всякого рода скинхеды), – это прямой результат недостатка цивилизованного патриотического воспитания. А что такое патриотизм? Это реакция гражданина на отношение к нему государства. Человек чувствует, как к нему относится государство, и платит ему той же монетой.
И, наконец, что касается многосторонне развитой личности. Если прежде учитель и ученик знали, что они участвуют в едином процессе, который назывался «педагогика сотрудничества», то теперь нам говорят, что учитель обслуживает ученика. Соответственно, школьник начинает относиться к преподавателю, как к обслуге, в лучшем случае, как к парикмахеру или к продавцу. Понятно, что в такой ситуации говорить о многостороннем развитии личности ребенка очень тяжело.
Моя мама-учительница любила повторять: «Главная часть любого механизма – это голова его руководителя». Так вот, чтобы система образования работала нормально, нужно установить правильное целеполагание, и не говорить официально одно, а неофициально – другое.
– Вы коснулись ЕГЭ. Ситуация вокруг единого экзамена, прямо скажем, непростая. Дело зашло слишком далеко, потрачена уйма денег и сил. И всё же, может быть лучшим выходом из этой новации стало бы тихое сворачивание ЕГЭ? Или это уже невозможно?
– В текущем году, когда ЕГЭ был применен на всей территории страны, с одной стороны, не произошло национальной трагедии, и это хорошо, с другой стороны, полностью разрушен миф об объективности результатов единого экзамена, и это тоже хорошо. Москва заняла 11-е место по результатам ЕГЭ, впереди нее многие национальные республики. Я не считаю, что в республиках не может быть хорошего образования, но я думаю, что там более сложные условия: у многих ребят проблемы с русским языком, а это значит, что и с русской литературой. Я уж не говорю о том, что в столице намного больше денег, которые тратятся на репетиторов, да и учителя получают более высокую зарплату… Санкт-Петербург оказался по многим предметам ниже среднероссийского уровня. Тоже сомнительно. Поэтому недавно на совете олимпиад я вспомнил Станиславского: «Не верю!».
Лучше всего было бы, конечно, ЕГЭ свернуть, но мы предложили компромиссный вариант: законопроект о добровольности ЕГЭ находится в Государственной Думе. Кстати, по опросам, если бы детям и родителям разрешили выбирать, менее 10% выбрали бы тесты, а около 50% – традиционную форму экзамена.
– Одна из последних новаций в нашем образовании – новая система оплаты труда. Зачем она и кому выгодна?
– Сначала поясним, в чем смысл нововведения. Раньше учитель получал за часы, плюс классное руководство, проверку тетрадей, заведование кабинетом и некоторые другие виды работы. Сейчас учитель получает так называемый базовый оклад – 70%, а ещё 30% должны составить стимулирующие надбавки, которыми распоряжается директор школы. Но, во-первых, в большинстве школ практически не остается денег на стимулирующие надбавки, и все сводится к 70%, а во-вторых, учителя жалуются на произвол, поскольку награждают надбавками не лучших, а наиболее послушных, тех, кто ближе «к телу». Например, в Омской области есть педагог, лауреат конкурса «Учитель года». Я его спрашиваю: что он выиграл от введения новой системы оплаты труда? Оказывается, его зарплата уменьшилась. Но если лауреат профессионального конкурса проигрывает от новой системы оплаты труда, то кто же от нее тогда выигрывает?!
Во многих территориях страны новая система оплаты труда в связи с ухудшением финансирования реально приводит либо к сокращению зарплаты педработников, либо к обесцениванию наиболее квалифицированного труда, когда уборщице, например, зарплату подняли до «минималки» – 4330 рублей, а учитель получает 4500-5000 рублей, а иногда и меньше. Естественно, возникает вопрос: зачем так долго учиться, чтобы так мало получать?! Если учесть, что цели перед новой системой ставились прямо противоположные, а именно – увеличить стимулирование квалифицированного труда, то новая система оплаты труда реализована с точностью до наоборот.
А вообще смысл такой системы предельно простой, он заключается в следующем: усилить зависимость учителя от начальства. Это, если угодно, своего рода «вертикаль» в образовании. У нас теперь президент назначает губернаторов, губернатор руководит главами администрации, главы администрации назначают директоров школ, соответственно, теперь надо сделать так, чтобы учитель находился в зависимости от директора школы. В Омском районе Омской области собирают директоров школы и говорят им: «Вы отвечаете за то, чтобы не было социального взрыва». А может все-таки проще зарплату заплатить?!
– Какие законопроекты в области образования сегодня актуальны и каковы перспективы их принятия?
– В ближайшее время будет принят закон о Московском и Санкт-Петербургском университетах, который завершит построение пирамидальной системы образования в России. Наверху – Московский и Питерский университеты, далее – федеральные, далее – исследовательские вузы, и у основания – все остальные. Причем количество университетов будет сокращаться.
Я не уверен, что такое построение высшего образования – правильное. Очень многие ректоры провинциальных вузов задают справедливый вопрос: что останется их учебным заведениям, если все средства будут стянуты на вершину пирамиды? А как будет развиваться интеллектуальный потенциал региона, если не только гении, но и наиболее талантливые дети будут отправляться в главные вузы, преимущественно в Москву?
Есть несколько законопроектов, которые, с моей точки зрения, надо было бы немедленно отклонить. Например, те, которые предполагают отмену коммунальных льгот для сельских учителей, в частности, законопроект члена Совета Федерации Вячеслава Новикова. Я считаю, что профсоюзы и все сельские учителя должны оказать максимальное давление на своих депутатов и членов СФ, чтобы подобные законы никоим образом не принимались. В досоветской России находили деньги на коммунальные льготы, в советские годы в самые трудные времена педагогов в селе поощряли, а теперь хотят совершенно обескровить деревню, оставить её вообще без учителей.
Есть законопроект, который должен избавить от ЕГЭ выпускников вечерних школ, есть законопроект, освобождающий от сдачи единого экзамена тех, кто поступает в средние специальные учебные заведения. По нашей Конституции такое профобразование общедоступно и бесплатно. Но правительство дало отрицательное заключение на этот мой законопроект, скромно обойдя молчанием действующую 43-я статью Конституции РФ. Это мне напомнило другой правовой курьез: в марте мы обсуждали подготовленный мною законопроект о запрете конкурсного отбора в детские сады, в начальную и основную школу. Больше всего тогда меня поразило заключение правительства. В отличие от обычных слов, которые пишутся в таких документах, например, «законопроект противоречит таким-то законам или Конституции…», там было сказано: «Законопроект полностью соответствует Конституции, поэтому принимать его не нужно».
Я думаю, что наша работа, даже когда законопроекты не принимаются, не проходит даром. Если бы не наше давление, в России не было бы ситуации, когда примерно половина всех студентов поступает в вузы, минуя ЕГЭ. Напомню, это победители олимпиад; дети с ограниченными возможностями здоровья; иностранцы; граждане, получающие второе высшее образование; те, кто получает высшее на базе среднего профессионального; те, кто окончил школу до 2009 года. Однако почему-то они не должны сдавать единый экзамен только в том случае, если поступают на вечерние и заочные отделения. Мы внесли законопроект, который распространяет это право на всех, кто окончил школу до вступления в силу закона о ЕГЭ. Я предлагал депутатам пойти вместе со мной и вместе сдать единый экзамен, например, по русскому языку, чтобы они убедились, что для этого требуется специальная подготовка, и не каждый, кто хорошо знал русский язык по обычной системе, может хорошо сдать ЕГЭ. Пока ни одного желающего не нашлось…
Лидия Сычева
Опубликовано: Российская Федерация сегодня. – 2009. – Октябрь. – № 19. – С. 23-24.