Январь
16 января, в день второго пленарного заседания Четвертой Госдумы, в нижней палате Российского Парламента выступал премьер-министр Михаил Касьянов. Речь его излучала уверенность и довольство собой. По словам Премьера, за последние четыре года валовой внутренний продукт и производительность труда выросли на 30 %, сельхозпроизводство – на 20 %, а реальные доходы населения – на целых 50 %. К этому Премьер добавил, что международными организациями России, наконец-то, присвоен кредитный рейтинг, что темпы нашего экономического развития в 2-3 выше, чем в большинстве индустриальных стран, что Россия уверенно вышла на траекторию удвоения ВВП за 10 лет и т.д., и т.п., и пр.
Правда, по странной случайности М. Касьянов забыл упомянуть о таких “мелочах”, как факторы экономического роста и исходный уровень, с которого он начинался. Между тем, главный фактор общеизвестен – высокие мировые цены на нефть, которые таковыми всегда оставаться не могут. Что же касается исходного уровня, с которого начала подниматься страна, то, по данным крупных отечественных специалистов во главе с экс-президентом Сибирского отделения Российской Академии наук В.А. Коптюгом, в 1985-95 гг. уровень промышленного производства в стране упал примерно в 5,3 раза, сельскохозяйственного – в 3,6, в легкой промышленности и оборонном комплексе показатели падения составили почти 10 раз, средняя зарплата уменьшилась более, чем в 3 раза, средняя пенсия – в 2,5. Как известно, новый финансовый кризис августа 1998 г. обесценил зарплаты и пенсии еще, как минимум, в 3-4 раза. Попросту говоря, достигнув к 1999 г. дна ямы экономического кризиса, самого глубокого в мирное время в истории ХХ века, страна неизбежно должна была начать подниматься вверх при любом правительстве, тем более при благоприятных мировых ценах на сырье.
Не секрет: перспективы экономического и социального развития современного государства, возможность перехода его к информационному обществу (“экономике знаний”) все более и более зависят от такого долгосрочного фактора роста, как образовательный уровень населения. Не случайно тремя приоритетами английского премьера Тони Блэра (одно время рекламировался как “лучший друг” на международной арене Президента В. Путина) являются: образование, образование и еще раз образование! Не случайно президент США Джордж Буш, как бы не относиться к его “ковбойской” внешней политике, выдвинул специальную программу в области образовательной политики, в значительной степени идущую в противоположном направлении по отношению к отечественным правительственным концепциям образовательных реформ. Но об этом как-нибудь в другой раз.
Речь российского Премьера (как, впрочем, и Послание Президента В. Путина Федеральному Собранию на 2003 год) в части образования отличается крайней бедностью. Вот практически единственное место, где хоть что-то говорится на эту тему.
“Во-первых, и главным образом, это назревшие преобразования в социальном секторе. И речь здесь идет о комплексном реформировании системы социального страхования, обеспечивающем полную сбалансированность обязательств и их ресурсного обеспечения не только в пенсионной системе, но и в системе медицинского, в системе социального страхования. Дальнейшие преобразования в пенсионной сфере, здравоохранении и образовании, трудовой и миграционной политике, изменение отраслевых систем оплаты труда”.
Как пел когда-то Вахтанг Кикабидзе, “Вот и все, что было – ты, как хочешь, это назови!”. Слово Премьера об образовании (точнее, его упоминание) оказалось единственным, причем в таком контексте, для понимания которого требуются чуть ли не услуги дешифровальщиков.
Во-первых, “дальнейшие преобразования в образовании” увязаны Премьером с реформой социального страхования, что не поддается истолкованию ни с точки зрения правительственной Концепции модернизации образования до 2010 года, ни даже с точки зрения новейшей дискуссии в комиссии Шувалова и в Центре стратегических разработок (бывшем центре Грефа). Ни пресловутые “похождения” денег за учеником, ни образовательные ваучеры (ГИФО), ни вполне рациональные при определенных условиях образовательные и социальные образовательные кредиты в концепцию страхования никак не укладываются.
Во-вторых, что применительно к образовательной политике означает “полная сбалансированность обязательств и их ресурсного обеспечения” догадаться уже легче. Тем более, что в другом месте Премьер в очередной раз рассуждает об оптимизации (читай: сокращении) сети учреждений. По-видимому, мы имеем очередной намек на излюбленную бывшими либералами от власти концепцию “дешевого государства”, предполагающую сокращение числа бесплатных учебных мест и закрытие части государственных учебных заведений. Понятно, что при бедном населении это равносильно ограничению доступа к образованию.
Наконец, в-третьих, идея отраслевых систем оплаты труда, которая перед выборами дружно была отвергнута всеми общественно-политическими силами – от коммунистов и профсоюзов до партии “Единая Россия”, после выборов немедленно вновь возникла из небытия. Отвергалась же эта идея потому, что Правительство “забыло” выделить под реформу оплаты труда самую малость – бюджетное финансирование, а к тому же предполагало “повесить” ее на бюджеты регионов, которые, в отличие от федерального бюджета, деньгами отнюдь не переполнены.
Какая уж там реформа заработной платы, если в конце 2004 г. работники образования в России станут на четверть беднее, чем были в конце 2001 г., впрочем, как и медики, работники культуры и науки! Не верите? Давайте посчитаем. По официальным данным, с декабря 2001 г., когда зарплата в бюджетной сфере поднималась в предпоследний раз, до октября 2003 г., когда она была повышена в последний, прожиточный минимум (т.е. цены на товары первой необходимости) вырос на 40 %. По данным профсоюзов – на 45 %. Однако ставки и оклады осенью прошлого года увеличены лишь на 33 %. В текущем году, опять-таки согласно официальным прогнозам, прожиточный минимум вырастет еще на 16 %. В курсе арифметики 1-го класса учат, что 40-33=7, а 7+16=23 %. Именно на столько средний учитель обеднеет за три года экономического роста, даже если игнорировать тот факт, что госкомстатовская математика роста цен отличается от подсчетов хозяйки домов, регулярно посещающей магазин, порой, еще больше, чем женская логика от формальной. Видимо, некоторые политические деятели имеют свойство, получая высшее профессиональное образование и даже ученые степени, утрачивать образование начальное школьное. Иначе трудно объяснить два заявления российского Премьера в Госдуме третьего созыва (16 февраля и 11 июня), смысл которых сводится к тому, что зарплату интеллигенции Правительство повышает опережающим образом: собиралось с 1 января 2004 г., но затем решилось с 1 октября 2003 г.
Мало хорошего обещает наступивший “год Обезьяны” и другим категориям граждан, нуждающихся в социальной поддержке. Согласно бюджету 2004 года, предложенному Правительством и утвержденному правительственным большинством Третьей Думы, не предполагается повышать не только зарплату интеллигенции и других работников бюджетной сферы, но также денежное содержание военнослужащих, студенческие стипендии и детские пособия. Учитывая ожидаемый рост прожиточного минимума, все они станут беднее на 16 %. Пенсионеры же останутся “при своих интересах”, поскольку рост пенсий (включая базовую и страховую их части) не превысит роста прожиточного минимума. Если учесть, что Премьер обещает дальнейший рост социального неравенства и безработицы (обычно в условиях экономического роста эти показатели сокращаются), становится очевидно, что добрая половина населения страны не получает от экономического роста почти ничего, совсем ничего или даже получает вред.
Но, быть может, помогать отечественному образованию и малообеспеченным слоям населения Правительству не позволяет тяжелая экономическая ситуация? Ничуть не бывало. По официальным данным, дополнительные доходы федерального бюджета в 2001 г. составили 318 млрд. руб., в 2002 – 156 млрд., согласно прогнозу, за 2003 г. они превысят 150 млрд. руб., а в 2004 г. плановый профицит бюджета должен составить 83,5 млрд. Учитывая, что цены на нефть на мировом рынке составляют около 30 долларов за баррель, а российский бюджет 2004 г. рассчитан, исходя из 22 долларов, есть все основания полагать, что плановый бюджетный профицит будет превышен в 2-3 раза. Итого за четыре года только реально полученные дополнительные доходы федерального бюджета должны быть более 700 млрд. руб. Если бы все эти деньги были направлены на социальные программы, можно было бы повысить пенсии примерно в 2 раза, зарплату интеллигенции и всех работников бюджетной сферы – примерно в 3,5 раза, детские пособия — в 30 раз, стипендии студентов ВУЗов, техникумов и учащихся ПТУ – в 70 раз.
Не говорю уже о доходах от использования природных ресурсов, которые, даже по признанию Бориса Немцова, можно было бы легко увеличить на 2-3 млрд. долларов (60-90 млрд. руб.), а по расчетам С. Глазьева и специалистов экономического отделения Российской Академии наук — на 50 или даже 70 млрд. долларов (1,5-2 трлн. рублей). Однако Премьер заявил в Государственной Думе, что налоги на нефтедобывающие компании в обозримой перспективе пересматриваться не будут!
Убежден: если продолжать политику столь же низких бюджетных вложений в “человеческий потенциал”, и прежде всего, в образование, в стране сохранится “экономика нефтяной трубы и лесоповала” (конечно, до тех пор, пока не кончится сырье), а “экономика знаний” так и останется на уровне теоретических разработок талантливых российских ученых, получающих вместо зарплаты пособие по бедности. Во всем продолжительном думском докладе Премьера слово об образовании оказалось единственным, но, пожалуй, уж лучше бы он промолчал вовсе…
Опубликовано: Педагогический вестник. — 2004. — 16-31 января. — № 2.- С. 2 (под заголовком “Слово премьера в Думе об образовании. Единственное”).