январь
Финансирование образования, учительская зарплата, кадровый вопрос и проблема школьных поборов попали в фокус заочного спора первого заместителя председателя Комитета по образованию и науке Госдумы РФ Олега Смолина с директором Российского Центра экономики непрерывного образования Академии народного хозяйства Татьяной Клячко, которая решила развенчать мифы отечественного образования.
Миф 1. Нищета образования
Татьяна Клячко: Идет бурный рост
Действительно, сейчас наше образование финансируется примерно на три четверти от уровня 1991 года. Но идет бурный рост, образование становится приоритетом государственной политики. Когда говорят, что военный бюджет превышает образовательный, — это неправда. Самая большая статья консолидированного бюджета, превышающая расходы на оборону, здравоохранение, социальные нужды, — это образование.
В последние годы преимущественно растут расходы на дошкольное образование. Медленнее — на школьное. Увеличивается финансирование НПО — долгое время эта сфера была запущена. Сейчас начальное профессиональное образование отдается в регионы. Рост расходов на него из федерального бюджета — это, говоря бизнес-языком, предпродажная подготовка. Хуже всего дела обстоят с СПО. Среднее профобразование – одна из самых проблемных сфер, о которой мы практически не слышим при обсуждении реформ. Работодатель не понимает, зачем нужно СПО. Практически застыли расходы на высшее профессиональное образование. Сейчас они составляют примерно 700 долларов на одного студента и растут медленно. Между тем по всем социологическим опросам получение высшего образования для населения — одна из приоритетных задач.
Образование финансируется в разных регионах по-разному. В 2000 году, например, уровень дифференциации составлял 14,5 раз между субъектами Российской Федерации: от 40 тысяч рублей на ребенка на Таймыре, до 2,5 тысяч рублей в Курской области. Потом эта разница стала сокращаться, что привело примерно к четырехкратному различию между регионами.
Америку догнали и перегнали
Олег Смолин: Позвольте с Вами не согласиться
Совершенно очевидно, что экономика образования все больше становится основой экономики вообще. Вынужден напомнить, что в Советском Союзе бюджетные расходы на образование на рубеже 50-х годов составляли около 10 процентов от внутреннего валового продукта. Это было естественной политикой для модернизирующейся страны. В 70-е годы, по данным Мирового банка, они составляли около 7 процентов от ВВП, в середине 90-х — 3,4 процента. Сейчас, как говорит премьер-министр Михаил Фрадков, расходы на образование в России составляют примерно 3 процента от ВВП. В большинстве развитых стран эта цифра в два раза выше. Не говоря уже о том, что сам валовой внутренний продукт в расчете на душу населения в западных странах многократно больше, чем в России, и продолжает расти. Наше государство, как обещает министр финансов Алексей Кудрин, по уровню ВВП догонит само себя образца 1990 года лишь к 2007-му. Но и это относится только к продукту, выраженному в денежной форме. В физических объемах и натуральных показателях ничего подобного не произойдет.
В сопоставимых деньгах расходы в России на одного ученика во много раз меньше, чем в любой индустриально развитой стране, которая намеревается двигаться в сторону информатизации общества. А вот дифференциация расходов на образование в разных регионах действительно растет. Единственная причина этого — федеральная образовательная политика. Согласно печально знаменитому закону №122, известному в народе как закон о монетизации, Федерация сбросила с себя почти все обязанности по отношению к школе и региональному образованию. Теперь не устанавливаются федеральные нормативы финансирования на одного ученика, исчезли гарантии федерального бюджета на оплату труда педагогов в нефедеральных учебных заведениях, на дополнительную поддержку детей с ограниченными возможностями.
Если бы Татьяна Львовна посетила сельскую школу в глубинке, в которой даже мела не хватает, она бы перестала рассуждать о богатстве российского образования. Невозможно судить о состоянии школ только по московским элитным гимназиям. Россия давно стала страной контрастов, за что мы в свое время ругали США. По показателю «контрастности» Америку мы догнали и перегнали.
Не могу согласиться с тем, что работодатель не понимает, зачем нужно СПО. В самом деле, СПО — пасынок правительства и не укладывается в рамки Болонского процесса, но в России выполняет свою роль успешно.
Миф 2. Педагоги — люди бедные
Татьяна Клячко:
Госкомстат России в прошлом году провел бюджетное исследование всех сфер занятости. Выяснилось, что у 50 процентов работников образования заработная плата ниже 3 тысяч рублей, у 75 процентов — ниже 5 тысяч. Действительно, бедные. Но некоторые вещи заставляют задуматься об истинном положении дел. Средний возраст педагогов сейчас составляет 40 лет. Разговоры о том, что система образования стремительно стареет, отходят в прошлое. Людей до 30 лет уже 21 процент, до 39 — почти 27 процентов. Если приток молодых кадров идет стремительно, значит, официальная зарплата сильно отличается от реальных доходов, получаемых в системе образования.
Мы сравнили доходы в семьях преподавателей и учащихся. Школьные учителя в среднем получают меньше, чем родители их учеников. В СПО доход преподавателя тоже ниже, чем доходы тех, кого он обучает. Зато растут возможности подработок, которые были крайне неравномерно распределены по системе образования — концентрировались в вузах, где подработка зачастую превышала зарплату в несколько раз! С введением единого государственного экзамена у школьных учителей тоже появилась возможность подработки: репетиторские расходы стали распределяться более равномерно по системе образования, тогда как раньше они концентрировались в основном на переходе из школы в вуз.
На голодном пайке
Олег Смолин:
Есть некоторые вузы, преподаватели которых прилично живут за счет внебюджетных средств. Есть школы, где педагоги получают весьма приличную зарплату за счет репетиторства, поборов и так далее. Но нельзя забывать о том, что бюджетная зарплата педагогов по отношению к среднему уровню заработной платы в России, в промышленности в частности, остается недопустимо низкой. В индустриально развитых странах мира зарплата педагогов выше среднего уровня зарплаты в стране. В США, например, молодой учитель зарабатывает 27 тысяч долларов в год, профессор вуза — 5-10 тысяч долларов в месяц. В России в 1940 году зарплата в образовании составляла 97 процентов от «промышленной», в 70-х годах — 75 процентов, в начале 90-х — уже 65. Сейчас — чуть более 50 процентов. Не ставка, а зарплата, причем включая вузовскую. Представляете перегрузку педагогов, которые стараются взять не одну ставку, а полторы — две. Какого качества мы хотим от такого образования?
Наши новосибирские коллеги из Российской академии образования провели сопоставительные исследования по самооценке педагогов – в советский период и в настоящее время. Есть пять педуровней с точки зрения квалификации и творчества. В советский период большинство педагогов относили себя к третьему — четвертому, иногда и к пятому уровню. Теперь — к первому — второму, редко — к третьему. Невозможно держать людей на голодном пайке и ждать от них полной самоотдачи.
Миф 3. Кадровая катастрофа
Татьяна Клячко:
Я занимаюсь экономикой образования с 1986 года и все время слышу о катастрофе с учительским корпусом: надо готовить больше педагогов, потому что они не идут работать в школу. Между тем статистика приема в государственные вузы дает удивительную картину. В 2002 году прием по специальностям образования составил 431 тысячу человек. Сейчас в системе образования работают 1 миллион 600 тысяч учителей. Если бы все выпускники вузов по направлению «Образование» шли работать в школы, то наш преподавательский корпус менялся бы раз в четыре года. Такого ни одна система не выдержит. Примерно 80 процентов из тех, кто заканчивает педуниверситеты, и не должны доходить до школы.
Не страшно, если выпускается огромное число преподавателей истории, которые не нужны школе и которым не нужна школа. Беда, что не доходят необходимые специалисты — математики и преподаватели иностранного языка. Это те предметы, которые закладывают базовые и коммуникативные навыки. Хотя, на мой взгляд, лучше бы наших детей иностранным языкам в школе не учили. Все равно не выучивают — только перевод денег и человеческих ресурсов. Либо надо учить по-другому, либо не мучить ребенка. При этом идет колоссальная перегрузка. Как экономист, абсолютно не понимаю, как при чудовищном недофинансировании нашей школы детям дается такое огромное количество знаний. Если денег не хватает, то суп обычно делается жидким. А тут «суп» становится все более и более густым. Дети уже стонут от переизбытка образования, причем не очень хорошего.
Катастрофы с количеством педагогических кадров у нас нет. Вопрос в том, каково их качество. По моему глубокому убеждению, всю действующую систему педагогического образования надо закрыть, почистить и только потом открыть снова. Или перевести на принципиально другие рельсы. Потому что система нашего педагогического образования отстает от мирового уровня примерно на три педагогические революции. Учительский корпус перегружен миссионерством и очень не догружен профессионализмом. Это одна из самых больших бед. Так будет до тех пор, пока мы не изменим ситуацию с заработной платой и педагогическим образованием. Надо, чтобы учителей готовили в университетах как специалистов своего дела. А тот, кто желает идти в школу, может доучиваться год по методикам преподавания в специализированных центрах. Так происходит во всех цивилизованных странах.
Надо искать путь
Олег Смолин:
Логика для экономиста странная — если бы все выпускники педвузов пошли работать в систему образования, она бы их просто не впустила. Намного логичнее, на мой взгляд, уменьшить набор в педвузы, увеличив зарплату учителю. В Питере, например, ситуация выглядит по-другому, чем в общем по стране. Основываюсь на данных Геннадия Бордовского, ректора герценовского педагогического университета. В прошлом году 12 процентов выпускников пошли работать в школы. Нынче — 35. Причина в том, что значительно повысили зарплату учителям, особенно молодым. Вот путь, по которому надо идти вместо того, чтобы констатировать — не идут, и слава богу.
Нужно ли нашей школе миссионерство – это вопрос выбора: кого мы хотим получить на выходе. Позволю себе два высказывания. Виссарион Белинский писал: «…есть много родов образования, но выше всех стоит образование нравственное». Василий Сухомлинский говорил: «…человек может достичь самых больших высот в науке или в промышленности, но если он не научится любить, он останется дикарем, а образ дикаря намного хуже необразованного». Миссионерство, на мой взгляд, не слабость, а сила нашего образования.
Мы не должны отказываться от сильной стороны нашей школы. До начала того, что у нас почему-то называется реформами, это всегда было воспитание. Американский исследователь в 60-х годах сделал сравнительный анализ советских и американских школьников. Выяснил, что юные американцы более самостоятельны, зато российские – более ориентированы на социальные ценности.
Миф 4. Поборы или внебюджетные средства?
Татьяна Клячко:
Сейчас примерно от 5 до 20 процентов поступающих в школу средств — внебюджетные. По-моему, не стоит называть их поборами. Вопрос не в том, чтобы не брать деньги, а в том, чтобы не брать деньги нелегально.
Тут есть другая проблема — в школах учатся разные дети: одни могут заплатить, другие — нет. Как сделать так, чтобы дети, которые беднее, не страдали? Нужно уменьшить для них издержки.
Пора переходить от вопроса поборов к вопросу о том, на что тратить дополнительные деньги, как рационально их использовать, как защитить малообеспеченных детей.
Не просить, а требовать?
Олег Смолин:
В самой богатой стране мира — США — мы наблюдали бесплатные школы с бесплатными учебниками. Да, там тоже есть попечительские советы. Но никому и в голову не приходит собирать деньги с родителей на какие-нибудь общезначимые социальные программы. На что-то дополнительное, соревнования, например, могут. Но не принудительно, а только добровольно, отчитываясь перед ними, куда потрачены эти средства. Российские учителя вынуждены не просить, а требовать деньги с родителей на все. Я поддерживаю идею мэра Омска и губернатора Омской области положить поборам конец. Но только в том случае, если школы получат из бюджета дополнительные деньги — большие, чем собирают с мам и пап. В таком случае поборы могут прекратиться.
Опубликовано: Учительская газета. – 2006. – 10 января. – № 1.