. Государственная Дума Федерального собрания России
Уважаемые коллеги по законодательной и исполнительной власти! Уважаемые коллеги — работники образования и науки! Уважаемые гости!
То, что я намерен здесь сказать, менее всего будет напоминать официальные парадные доклады прежних, да отчасти, и нынешних времен: слишком остры проблемы, слишком велико наше беспокойство за духовное настоящее и будущее Отечество.
В коротком докладе невозможно не только исчерпать, но и освятить хотя бы главные аспекты проблемы взаимосвязи образования и национальной безопасности России — как известно, необъятного объять нельзя. Поэтому мы претендуем сегодня не на решение вопроса, а на его постановку; не на подведение итогов, а на начало большого разговора; не на окончательную истину, а на стимулирование образовательной, научной и политической элит к более ясному осознанию ситуации и практическим шагам по ее изменению. Представляется, что проблема “образование и национальная безопасность России” может быть полем согласия широкого спектра политических сил. Поэтому, не стесняясь называть вещи своими именами и намерено заостряя вопрос, мы, Комитет Государственной Думы по образованию и науке, готовы к сотрудничеству в его решении со всеми, кого волнует судьба России. Прежде всего хотел бы вывести проблему национальной безопасности России из плоскости национального вопроса. Национальная безопасность — не безопасность одной из наций, проживающих на территории страны, пусть даже самой крупной, ведущей нации. Это совокупность условий, обеспечивающих суверенитет, защиту стратегических интересов и полноценное развитие общества и всех граждан данного государства. Именно такое понимание национальной безопасности вошло в мировую политику и науку — от американского президента Теодора Рузвельта, который считается изобретателем термина, через школу “политического реализма” и до современных теоретиков.
Без дальнейших вводных хочу обозначить два тезиса, которые, наверное, теоретически тривиальны, но в практическом и политическом отношении, к сожалению и стыду нашему, становятся все более актуальными.
- Состояние национальной безопасности России может быть оценено в данный момент как среднее… — между неудовлетворительным и катастрофическим.
- Национальную безопасность России невозможно обеспечить только или главным образом средствами образовательной политики; но точно также не возможно обеспечить ее и помимо образовательной политики, точнее, без принципиального изменения образовательной политики по целому ряду ключевых параметров.
Лимит времени не позволяет мне подробно останавливаться на аргументации первого тезиса. Приведу лишь два вывода исследований, заслуживающих доверия и внимания. Вывод первый сделан Комитетом по безопасности Государственной Думы прошлого созыва совместно со специалистами Российской Академии наук: национальная безопасность России по 19-ти из 20-ти показателей находится у красной черты, или за красной чертой.
Вывод второй принадлежит специалистам ЮНЕСКО и всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), которые в 1992-1993 годах исследовали проблему жизнеспособности различных наций и государств. При оценке по пятибалльной шкале высшего балла не получил никто. На четыре была оценена жизнеспособность Бельгии, Голландии, Исландии, Дании, Швеции. По три балла получили США, Япония, Германия и многие другие высокоразвитые государства Запада, а также новые индустриальные “тигры”. Что же касается России, то ее жизнеспособность эксперты оценили лишь в 1,4 балла — уровень, ниже которого может начаться необратимая деградация.
Хотелось бы указать международным экспертам на их ошибку, однако подтверждением выводов ЮНЕСКО и ВОЗ может служить так называемая естественная — а на самом деле противоестественная — убыль населения России, т.е. превышение смертности над рождаемостью, которое составило: в 1992 году — 220 тысяч человек, в 1993 — 750 тысяч, в 1994 — 920 тысяч, в 1995 — 785 тысяч человек. Согласно исследованиям Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) в марте 1995 года, лишь 1, 4 процента женщин допускают возможность стать матерью в ближайшие два-три года. Главный фактор, наличие которого социологами до 1993 года не отмечалось, — страх перед будущим! Как тут не вспомнить грустную сентенцию Михаила Жванецкого: все говорят: Молодежь, молодежь…- но если мы захотим — молодежи вообще не будет! Переходя ко второму тезису о роли образования и образовательной политики в обеспечении национальной безопасности, необходимо заметить, что оно (образование) воздействует на все без исключения уровни национальной безопасности (безопасности общества, государства, личности) и на все без исключения ее структурные элементы. Совершено очевидно: экономическая и военная безопасность современного государства не мыслимы без квалифицированных кадров; технологическая безопасность невозможна без тех же кадров и научных разработок. Отечественные и зарубежные экологии и глобалисты единодушно утверждают: без новой культуры выживания, без так называемого инновационного обучения человечество обречено на катастрофу. Спорят лишь о том, сколько времени осталось нам на осознание гибельности технологической экспансии, не подкрепленной духовным совершенствованием, — 40, 70 или 100 лет! Что касается безопасности культурного развития, выделяемой многими специалистами, то образование как фундамент культуры, несомненно, является ее основой. И, наконец, ни одна общественная система, ни одно государство не может нормально развиваться без системы ценностей, объединяющей ее членов. Нация, лишенная своих ценностей, превращается в толпу или, хуже — в гигантскую банду. Одно из первых мест в формировании ценностей народа принадлежит образованию. Образование, таким образом, один из важнейших компонентов национальной безопасности любой страны, и тем более важный, чем выше уровень ее развития. Но сегодня я буду говорить не о ракурсе проблемы общем для всех стран, но о ее особом состоянии в нашем Отечестве. Мы хорошо знаем, что усилиями многих присутствующих в этом зале, но главным образом — усилиями сотен тысяч работников образования разрушение этой сферы существенно меньше, чем многих других общественных институтов (например, оборонной промышленности) школы и вузы работают, а Всемирный банк в известном документе “Россия: образование в переходный период” признает, что обучающиеся в нашей стране имеют в среднем более высокий уровень знаний в естественных науках и математике, чем обучающиеся во многих государствах Организации экономического сотрудничества и развития. Однако мы не собираемся закрывать глаза на то, что целый ряд норм права и практических действий в области образовательной политики в последнее годы не только не работали на образование, но прямо разрушали национальную безопасность России и до сих пор непосредственно ей угрожают. Назовем лишь некоторые из них.
1. Как ни парадоксально это звучит, национальной безопасности России угрожают некоторые статьи ее собственной Конституции и, в частности, статья 43.
Не берусь судить, что двигало пером ее автора: полная профессиональная непригодность или холодный цинизм (кстати, имя автора до сих пор ни кем официально не названо). Но совершенно очевидно: обещанное статьей 43 каждому гражданину право на общедоступное и бесплатное дошкольное образование и такое же среднее профессиональное образование есть пустая декларация или обман. Напротив, лишение наших детей права на общедоступное и бесплатное полное средние и начальное профессиональное образование в условиях, когда наиболее развитые страны поднимают вопрос о переходе к общедоступному высшему образованию, есть прямая угроза национальной безопасности страны. Серьезные футурологи всех политических направлений — от правых консерваторов до левых социалистов, от сторонников постиндустриализма до теоретиков «Римского клуба» — в один голос утверждают, что именно образовательный потенциал, чем дальше, тем более будет определять статус человека в обществе и статус нации в мире. С другой стороны, даже политические противники России признают: наряду с ракетно-ядерным потенциалом, ослабленный, но не уничтоженный научно-образовательный потенциал нации позволяет нашей позволяет нашей стране пока еще играть роль великой державы.
Комитет по вопросам науки, культуры и образования Совета Федерации прошлого созыва при поддержке ста депутатов и четырнадцати субъектов Российской Федерации внес предложение по новой редакции статьи 43. Теперь мы обращаемся к Президенту с просьбой сделать аналогичный шаг.
2. Национальной безопасности России непосредственно угрожает финансовая политика в отношении социальной сферы вообще и образования в особенности.
По оценкам Всемирного банка, доля расходов на образование в валовом внутреннем продукте составляла в СССР в 1970 году – 7 %, в России в 1994 году — 3,4%, то есть сократилось более чем в два раза. Причем в семидесятых, восьмидесятых годах сокращение было медленным и постепенным, а в девяностых стало обвальным. Для сравнения напомню, что доля расходов на образование в Соединенных Штатах, Франции и Великобритании колеблется от 5,3 до 5,5 %.В федеральном бюджете на 1996 год на образование выделено менее 15,2 триллионов рублей, тогда как по расчетам специалистов, необходимо, по крайней мере, 43 триллиона. Бюджет составлен из расчета средней заработной платы педагогов в 316 тысяч рублей, то есть около 30 % от средней зарплаты в промышленности и 63 % от расчетного прожиточного минимума. Правительство не внесло в бюджет увеличение заработной платы предусмотренного его же (правительства) собственным постановлениям № 823 от 24 августа 1995 года. Реальные расходы на одного студента в 1996 году сократились в 1, 5 раза к уровню 1994 году.
Сократился выпуск художественной литературы для детей в 1990-1994 годах: по книгам — примерно в 3 раза (с 99,5 млн. до 34,9 млн.), по разовому тиражу газет — почти в 20 раз (с 13,3 млн. до 717 тыс.); по разовым тиражам журналов — примерно в 6 раз (с 21,8 млн. до 3,6 млн.). Передо мною документ, вышедший из организации, которой положено быть объективной и беспристрастной, — из Генеральной прокуратуры. Позволю себя процитировать лишь два абзаца. “Учащиеся ПТУ обеспечены лишь на 1/3 от необходимого, а сироты — и того меньше. В нарушение распоряжения Правительства от 5 сентября прошлого года средства, предназначенные для социальной поддержки обучающихся, выделены лишь на половину. Сегодня стипендия учащегося ПТУ — 40 рублей в месяц, бухгалтерские расходы по их оформлению обходятся государству гораздо дороже, а подростки отказываются получать эти унизительные выплаты”. “Из 60 миллиардов рублей, предназначенных детям-сиротам (распоряжение правительства от 29.08.1995 г. 1180-Р), выделена лишь незначительная часть. На питание этой категории подростков в 1995 году израсходовано 36 % суммы, запланированной бюджетом, на обмундирование — 21,7%; в 1996 году сиротам достанется соответственно 42,18 %. Нет средств на обеспечение выпускников. В результате истощенные, оборванные подростки уходят “на улицу” без средств существования; многих из них активно подбирает уголовный мир, используя для наиболее тяжких преступлений, другие кончают жизнь самоубийством”. Читая подобные документы, не могу удержаться от риторических вопросов:
Известны ли эти факты членам и аппарату правительства, которое вносит и реализует бюджет? Известны ли они были депутатам предыдущего парламента, которые за такой бюджет голосовали и в особенности депутатам прошлого бюджетного комитета, который отказался даже рассматривать запоздалую инициативу правительства о добавлении на нужды образования в 1996 году полутора триллионов рублей? Неужели политическая элита страны утратила даже инстинкт самосохранения и готова повторить за Людовиком XV “после нас — хоть потоп”?
Неужели она не понимает, что сырье в стране скоро кончится, кадров, способных ее кормить, не останется, а мест на Кипре и в других “землях обетованных” для всех не хватит?
Давно и справедливо сказано: если власть страны не заботится о культуре и интеллекте нации — значит у власти не все в порядке с интеллектом и культурой. В апреле Государственная Дума приняла в первом чтении проект федерального закона “О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон о Федеральном бюджете на 1996 год”. Проект предусматривает увеличение расходов на образование не до рациональных размеров — 43 триллиона, но до минимально необходимых — 29 триллионов. Проект и цифры поддержаны на парламентских слушаниях в Совете Федерации 14 мая. По существу против проекта выступили Правительство, а также бюджетный комитет и большинство депутатов фракций “Наш дом — Россия” и “Яблоко” в парламенте. Пользуясь случаем, просил бы присутствующих поработать с депутатами этих фракций перед вторым чтением закона.
3. Национальной безопасности России на протяжении последнего десятилетия и особенно второй его пятилетки угрожали и могут угрожать впредь попытки радикального слома прежней системы образования по принципу “до основания — а зачем?” и переделки ее по образцу развитых стран Запада, сплошь и рядом по образцу искаженному. Общеизвестно: образование — система высокоинерционная, с длительным циклом воспроизводства и, следовательно, консервативная. Реформы дают здесь положительные результаты отнюдь не всегда, а революции — практически никогда. Тем не менее в 1991-1995 годах раз за разом то через правительственные программы, то через проекты законов и указов в общественное сознание и властные структуры вбрасывается идея массовой приватизации образования по типу массовой приватизации в промышленности.
Любому специалисту известно, что последствия обвальной, на идеологических мотивах замешанной приватизации в промышленности измеряются спадом в 40-60 % по разным отраслям. В образовании же они несомненно были бы еще хуже, а именно, следующее.
Во-первых, резкое сокращение бюджетного финансирования: государство, которое скверно финансирует свои собственные образовательные учреждения наверняка откажется финансировать приватизированные, и это будет логично.
Во-вторых, столь же резкое повышение доли платного образования за счет бесплатного: у образовательных учреждений денег нет, а жить надо.
В-третьих, сокращение, возможно, в несколько раз количества обучающихся, превращение образования в привилегию для избранных. Социальная стратификация в России качественно отличается от стратификации в государствах ОЭСР, где за образование могут платить представители не только высшего класса, составляющие около 10 % населения, но отчасти и представители среднего класса, охватывающего 60 %. В России же граждане, которых на Западе отнесли бы к разным группам низшего класса, составляют не менее 75-80 %. Платное негосударственное образование немедленно выбросит их детей из школ и вузов.
В-четвертых, превращение для многих образовательных учреждений образовательной деятельности во второстепенную, вытеснение ее коммерческой деятельностью, распродажа собственности образовательных учреждений. Поскольку платить за образование мало кто может, а жить надо, остается торговать и распродавать.
В-пятых, вследствие названных и других неназванных здесь, причин — полное разрушение системы образования в кратчайшие сроки. Прибавлю к этому, что ни одна развитая страна Запада компании по массовой приватизации образования не проводила. Что же касается стран с переходной экономикой, то, например, в Чехии подобные меры всерьез даже не рассматривались, хотя страна эта, может быть, единственная из бывших социалистических, где “шоковая терапия” после 25-процентного спада дала существенные результаты, а премьер-министр В. Клаус считается любимцем М. Тэтчер.
Впрочем, в России нередко превосходили иностранных идеологических учителей; вот и сейчас, “перетэтчерили” Тэтчер. Характерная деталь: недавно один из “отцов” российского “экономического чуда наоборот” Джеффри Сакс публично признал, что его модель для России непригодна!
Мы, парламентарии прошлого созыва, благодарны тем работникам профильных министерств, которые сообщили нам о готовившейся расправе над образованием, обратились к нам за помощью и разделяли нашу позицию. Тех же, кто под давлением согласовывал такие проекты, хотелось бы призвать к большему мужеству. В историю легко войти, но выйти из нее невозможно!
С огромным трудом, после повторного преодоления президентского вето в Совете Федерации, нам удалось запретить приватизацию образования законом. Теперь он подписан Президентом и 23 января вступил в силу. Говорю все это не для того, чтобы делить заслуги или грехи. После президентских выборов попытки обвальной приватизации образования могут быть возобновлены, и тогда нам снова потребуется помощь общественности. Позиция Комитета по образованию и науке Государственной Думы остается в этом вопросе неизменной, и эта позиция закона. Мы за то, чтобы в России развивались образовательные учреждения разных форм собственности, но не за счет государственного образования. Развал государственного образования — катастрофа для национальной безопасности России.
4. Национальной безопасности России угрожает попытка радикальной трансформации национального менталитета под лозунгом деидеологизации при фактической реидеологизации или переидеологизации. Не секрет: каждая новая революция или контрреволюция стремится создать нового человека по образу и подобию социального идеала, олицетворяющего очередное “светлое будущее”. При этом человек и культура прошлого подвергаются более или менее энергичному осуждению — от легкой иронии до всеобщего проклятия. Так называемая “вторая русская революция” не только не стала исключением, но, напротив, далеко вышла в этом отношении за пределы объективности и политической целесообразности.
Человек прежней эпохи был объявлен с начала “гомо советикусом”, а затем и короче – “совком”. При этом, испытывая восторг отрицания, официальная пропаганда забыла, а может, знать не хотела, два важных обстоятельства.
Во-первых, так называемый “совок” был человеком традиционного общества, для которого характерна не только определенная ограниченность взгляда на мир, но также нравственная цельность и сила, утраченные в высокоиндустриальной цивилизации. Это был тот человеческий материал, о который, говоря словами писателя Бориса Васильева “разбилась крупповская сталь”!
Во-вторых, проклятие в адрес “гомо советикус” не делали самих проклинающих свободными от негатива прошлого. Не случайно изобретатель этого термина Александр Зиновьев публично заявил, что худшим выражением типа “гомо советикус” являются представители новейшей российской политической элиты.
И действительно: критика так называемой партократии бывшими “партократами”, разоблачение бюрократии на фоне ее увеличения, реализация первоначальных прекраснодушных лозунгов “второй русской революции” с точностью до наоборот, в конечном счете — превращение этой революции из демократической в бюрократическую, — все это не только не способствовало нравственному очищению, но, напротив, углубило на порядок нравственный кризис так называемой эпохи застоя. Все это достаточно очевидно и уже обсуждалось в печати. Однако на самом деле проблема глубже. В последние 5-6 лет предпринята попытка разрыва с духовно-нравственными традициями не только советской, но и досоветской российской культуры. В отличие от западной протестантской этики индивидуализма и прагматизма, для этой культуры — от Баратынского и Пушкина до Толстого и Чехова — была характерна установка на нестяжательскую самореализацию и служение людям. Ныне эта установка предполагается, а часто и объявляется помехой внедрению рынка. При этом можно было бы еще понять призывы к честному стяжательству в духе той же протестантской этики: от российских идеалов это далеко, хотя для рынка могло бы быть полезно. Однако в ход пущены лозунги, апеллирующие к самым примитивным инстинктам, типа “деньги не пахнут”, “деньги — единственная подлинная ценность” и т.п.
Многомиллионные теле- и радиоаудитории раз за разом внимают ведущим популярных программ, рассуждающим примерно так. В криминальном характере капитала нет ничего страшного. У западных финансовых лидеров деды и прадеды тоже были пиратами, “крестными отцами”, а то и просто разбойниками с большой дороги. Теперь их потомки — джентльмены. Подождите пару поколений — будет и у нас так же. Стоит ли после этого удивляться, что вместо катарсиса (очищения страданием) страна получила революцию не только бюрократическую, но и криминальную? Я не говорю уже о проблеме злоупотребления самыми примитивными формами “массовой культуры”, превращающими телевизор, говоря словами Владимира Высоцкого, из “окна в мир” в “ящик для идиотов”! Но ведь, по некоторым западным оценкам, такая, с позволения сказать, “культура” ответственна примерно за половину всех преступлений. Вообще-то сатирики подметили, что когда Советский Союз по уровню жизни находился где-то между Италией и Испанией, мы, хоть и не часто, смотрели фильмы Федерико Феллини. Теперь, когда оказались на уровне Мексики и Колумбии, нам показывают “Дикую Розу”, “Тропиканку”, а также “Богатых”, которые, оказывается, “тоже плачут”. Не ожидают ли через несколько лет наших телезрителей фильмы из жизни Тропической Африки. Результат всего, о чем говорилось, — глубочайшая аномия (если воспользоваться термином Эмиля Дюркгейма), то есть разрушения системы норм и ценностей. Причем для страны вообще и для национальной безопасности — в особенности это, может быть, самые тяжелые потери из всех. Относится ли все сказанное к образованию в узком смысле слова, к обучению в образовательных учреждениях? К сожалению да. На мой взгляд, профильным министерствам в начале 90-х годов не удалось удержать преподавание гуманитарных дисциплин в рамках провозглашенной объективности и плюрализма. Напротив, вместо одной догматизированной идеологии в преподавании истории и социальных наук заняла другая не менее догматизированная. Авторы учебников этого периода по сути руководствовались методологией “Краткого курса истории ВКП(б)”, поменяв, естественно, идеологические этикетки на противоположные. Не говоря уже о Максе Вебере, “понимающая социология” которого требует, чтобы любую эпоху судили в контексте ее собственных ценностей, новые “властители дум” на час не поднялись даже до мыслителей прошлого века. Ведь уже Стендаль знал, что история революций каждого народа пишется ни одной, а, по крайней мере, двумя красками. Цвета любой революции – “красное и черное”, надежда и трагедия, кровь и свобода, иногда иллюзорная или временная.
На заседание подкомитета по образованию, где рассматривался вопрос о содержании преподавания истории, известный историк Владлен Логинов озвучил следующий факт. Одному молодому ученому, отнюдь не поклоннику Сталина и Брежнева, предложили проанализировать серию новых учебников по истории и дать им оценку в двух словах. Молодой человек понял задачу буквально и вернул заказчику учебники вместе с запиской такого содержания: это антинаучно и антипатриотично!
Стоит ли после этого удивляться, что по уровню уважения к своей стране ее истории и культуре российская молодежь уверено занимает нижние места при сравнительных социологических исследованиях в разных странах. В преподавании литературы переидеологизации было меньше, зато больше модернизации. Место классики все более занимала современная литература — от приличной до весьма сомнительной. Чтобы не быть голословным процитирую сначала профессора Троицкого, ведущего научного сотрудника Института мировой литературы РАН: “Существующие стандарты образования не совершенны. Дети, окончившие обязательный девятиклассный курс школы, не должны будут теперь знать ни пушкинской лирики, ни “Евгения Онегина”, ни “Героя нашего времени”, ни романов Толстого и Достоевского, ни драматургии Чехова, ни многого другого”. Профессору вторит решение Всероссийской конференции “Филология и школа” (ноябрь 1995 года): “Продолжается унизительное обеднение программы средней общеобразовательной школы по русской литературе, изъятие из нее выдающихся произведений русской классики, таких как “Путешествие из Петербурга в Москву” Радищева, сочинения Рылеева, “Тараса Бульбы” Гоголя, “Детей подземелья” Короленко, произведений Кольцова, Майкова… Осуществляется практическое изъятие из школьного курса критики Белинского, Добролюбова, Писарева, Чернышевского и других”.
Взамен в букварях и учебниках “Родной речи” появились в хорошем варианте Булат Окуджава, Юнна Мориц, Юрий Кукин, в плохом – “Вредные советы” господина Остера:
Если Вы еще не твердо
В жизни выбрали дорогу
И не знаете с чего бы
Путь свой жизненный начать,Бейте лампочки в подъездах —
Люди Вам спасибо скажут:
Вы поможете народу
Электричество сберечь.
Кто из психологов готов поручиться, что такие и им подобные стихи, которых в букваре господина Репкина более 100 строк, окажут обратное, а не прямое действие, да и кто из серьезных практиков поверит такому психологу? Место ли подобным экспериментам в начальной школе?
Позвольте высказать сугубо личное мнение. Я люблю поэзию Булата Окуджавы, Юнны Мориц, Юрия Кукина, но причем здесь начальная школа? Не разделяя последних политических убеждений уважаемого мной Никиты Михалкова, я абсолютно согласен с ним в следующем: в детстве у человека закладываются некие культурные коды, и лучше всего делается это через народные сказки (вспомните Пушкина) и классическую отечественную литературу. После этого человек может иметь дело с любой культурой и так называемой “антикультурой” — иммунитет уже есть, СПИД бездуховности уже не столь опасен. Но если национальные культурные коды не заложены вовремя, угроза безопасности культурного развития страны и духовному здоровью народа возрастает во много крат. Робкие и противоречивые попытки исправления ситуации предпринимаются лишь в последнее время. В школе появляются первые более объективные учебники истории, а ветеранов – “гомо советикусов” Президент в День Победы и накануне дня выборов поздравляет персональными открытками. Но дело сделано: в глазах молодежи жизнь старшего поколения обесценена; связь времен порвалась. И теперь обществу предстоит в очередной раз расплачиваться за забвение старой истины: ничто не разрушается так легко и не восстанавливается так трудно, как духовно-нравственные ценности. Говорю все это не для того, чтобы упрекнуть новейших революционеров в повторении и умножении ошибок революционеров предыдущих. Дело в другом. Кто бы ни победил на президентских выборах, нельзя допустить новых идеологических экспериментов в образовании. Разумеется, образование не может быть деидеологизировано, т.е. избавлено от воспитательной функции. Но в основе идеологии образования должны быть заложены не интересы отдельных партий или групп, а ценности классической российской культуры и воспитания любви к Отечеству.
В заключение позвольте еще три предложения.
- Проект рекомендаций парламентских слушаний подготовлен специалистами комитета. Думаю, рекомендации можно принять за основу, усилив акцент на проблемы национальной безопасности и духовно-нравственных ценностей.
- От Государственной Думы прошлого созыва нам достался долг — Федеральная программа развития образования. Ее нужно рассмотреть и утвердить Федеральным законом. Но кроме этого технологического документа нам нужен еще документ, определяющий идеологию образования в России — Национальная доктрина развития образования. Сегодня две группы авторов представляют два проекта доктрины. Комитет Государственной Думы их пока не рассматривал и ответственности на себя за них не берет. Мы хотим поручить доработку или новую разработку проекта Национальной доктрины развития образования общественному совету при комитете с последующим утверждением президентским указом, постановлением правительства либо федеральным законом.
- В последние годы, в том числе и в этом зале, не раз звучали призывы к созданию массового общественного движения в защиту образования. Несколько движений создано, но массовыми они не стали: вероятно, политические различия в образовательном сообществе слишком сильны. С учетом неудач, следовало бы обдумать другой путь — создание не общественного движения, а так называемой “группы давления”, которая бы, в отличие от других лоббистских структур, защищала не столько интересы людей, занятых в образовании, но прежде всего интересы десятков миллионов детей, молодежи и взрослых, а также их родителей, родственников — словом, интересы большинства нации.
По логике вещей опорой и организатором такой структуры должны были бы стать профильные министерства, но пока этого нет. Более того, Министерство образования и Госкомвуз России, в отличие от подавляющего большинства других министерств, даже не собрали, так сказать, «своих” депутатов, хотя работников образования и науки в Государственной Думе, наверное, больше, чем любой другой сферы.
Мы еще раз предлагаем нашим коллегам подумать на эту тему, а при отсутствии результатов придется взять инициативу на себя, хотя финансовые и кадровые ресурсы у нас на несколько порядков меньше, а сроки политической жизни не предсказуемы.
Уважаемые коллеги! Позвольте мне в заключение обратиться к Вам за помощью и повторить то, что недавно говорил на съезде ректоров. Каждый депутат, каждый работник исполнительной власти, вплоть до членов правительства — выпускник какой-то школы и ВУЗа. Так пригласите ваших выпускников на педагогический или Ученый совет. Пусть посмотрят на детей или студентов, на родные когда-то стены, а зато и расскажут, помогали ли они образованию, умножению национального духовного богатства или же только делили чужую собственность между “новыми русскими”, не забывая и себя. Чуда не произойдет, но противников образования и равнодушных к нему в политических элитах, уверен, станет меньше.
Мы, Комитет Государственной Думы по образованию и науке, еще раз приглашаем к сотрудничеству всех, кто имеет конструктивные идеи и готов работать не только и не столько во имя своих собственных интересов, но во имя образования как одной из главных опор национальной безопасности России, во имя наших детей и будущего страны!
Спасибо за внимание.