. Москва. Государственная Дума. Парламентские слушания Комитета Государственной Думы по науке и наукоёмким технологиям на тему «Законодательное обеспечение инновационного развития экономики. Наукоёмкие технологии»
Смолин О.Н. Вообще-то как человек беспартийный я уверен, что профессиональный подход должен быть выше политического, но поскольку здесь прозвучали приветствия от фракций в отсутствие нобелевского лауреата Жореса Ивановича Алфёрова, я тоже позволю себе сердечно приветствовать от имени фракции Компартии Российской Федерации и пожелать нашим слушаниям главного — чтобы хотя бы какая-то часть тех хороших идей, которые без сомнения сегодня выскажем, потом превратилась в законодательные акты, указы президента и решения правительства.
Я действительно хочу остановиться только на одной проблеме и напомнить вам, что когда-то, когда мы были студентами, нас учили, что главное для развития экономики, тогда ещё термина «инновационная экономика» не было. Главное для развития экономики, как нас учили, это — первое подразделение первого подразделения, производство средств производства для производства средств производства. Сейчас ситуация совершенно другая. Сейчас все, в том числе самые высокие власти выговаривают слова «человеческий потенциал» и «человеческий капитал», хотя, я позволю себе напомнить, что ещё в 30-е годы в Советском Союзе появился лозунг, потом заимствованный японцами, звучащий предельно коротко: «Кадры решают всё». Я убеждён, что этот лозунг чуть в модифицированном виде, увы, никак не утратил своей актуальности.
Я хотел бы напомнить вам, уважаемые коллеги, что в 90-х годах по части науки, инновационного развития страна понесла тяжелейшие кадровые потери. Есть разные данные у разных экспертов, но что касается количественного состава.
По одним данным с 1 миллиона 900 до 770 тысяч сократилось количество людей, занятых в науке, а по другим данным, примерно, с 1 миллиона 530 до 814 тысяч сократилось их количество, в том числе количество исследователей тоже приблизительно в два раза с 800 с небольшим тысяч до 414 тысяч. Другими словами, мы получили экспоненту наоборот. То есть нарастающее сокращение кадрового потенциала в науке.
Что касается статуса? Я хотел бы напомнить, что во всём мире заработная плата профессора и депутата парламента приблизительно сопоставима. В Советском Союзе тоже так было 20 лет назад — 500 рублей депутат Верховного Совета и профессор. Сейчас бюджетная заработная плата профессора и депутата парламента различается эдак раз в семь, приблизительно. Что касается министров, то здесь я не говорю.
На протяжении всех 90-х годов наука регулярно занимала четвёртое место снизу по уровню оплаты труда. Только где-то в районе 2004 года зарплата в науке чуть превысила среднюю заработную плату по стране и составляла порядка восьми тысяч рублей.
Я хотел бы напомнить символические данные. В Советском Союзе самую высокую зарплату получал президент академии наук — 1 тысяча 200 рублей, секретарь обкома официально получал — 500-600 рублей в тот период.
Я хотел бы напомнить и известное высказывание, что нельзя служить одновременно Богу и мамоне, имея в виду, что нельзя превращать человека науки одновременно в человека, который вынужден гоняться за деньгами. Именно это произошло у нас в постсоветский период.
Рассказывают, что в своё время Пётр Ильич Капица общался с … и тот выражал восхищение научным составом тогда советских учёных. Капица, правда, ему честно сказал, что это связано с тем, что ограниченные возможности самореализации в бизнесе и самые талантливые люди идут в науку.
Потери, связанные с миграцией. Есть разные данные по тому, сколько человек выехало за рубеж. Но внутренняя миграция значительно превысила внешнюю миграцию.
Например, Российский фонд фундаментальных исследований ещё в середине 90-х годов оценивал потери, примерно, в 800 тысяч уехавших учёных. При этом подчёркивалось, что обычно 10 процентов учёных создают половину всей научной продукции. Так вот, большинство из тех 800 тысяч, которые уехали, тогда уже были из этой самой половины.
Что касается современных оценок, то я хотел бы напомнить, что недавно Фонд общественного мнения провёл опрос граждан России: кто по их мнению является самым богатым и самым бедным в стране? Так вот, 49 процентов опрошенных заявили, что самые богатые — это банковские служащие, депутаты парламента — 26 процентов, министры почему-то меньше. А вот угадайте с трёх раз, кто оказался в самом низу? Правильно. По одному, примерно, проценту получили инженеры, квалифицированные рабочие, учёные и офицеры армии. Государственные приоритеты здесь выражаются очень и очень определённо.
Естественно, возникли возрастные потери. По данным авторов доклада «Развитие человеческого потенциала» пару лет тому назад средний возраст учёного в России — 48 лет, кандидата наук — 52, доктора наук — 60 лет.
Наконец, финансовые потери. Они оцениваются по-разному. Я встретил две основные группы данных. По данным всё того же доклада «Развитие человеческого потенциала в России» американская прибыль, начиная с 90-х годов, достигается в основном за счёт российских учёных, порядка полтриллиона долларов. По данным моего хорошего знакомого, в прошлом физтеховца, а ныне президента Ассоциации негосударственных вузов России Владимира Алексеевича Зернова, потери Советского Союза, а потом России от утечки умов порядка триллиона долларов.
Между тем, совершенно очевидно, уважаемые коллеги, что задачи общественного развития совершенно другие. В известном смысле история повторяется. Когда-то в аграрном обществе не могли решить проблему голода, несмотря на то, что 90 процентов населения жили в селе. И оказалось, что только тогда, когда большинство их переехало в города, проблема голода смогла решиться.
Аналогичная ситуация сейчас. Для того, чтобы обеспечивать удовлетворение необходимых потребностей человека, нужно большую часть населения из сфере материального производства перевести, извините, в сферу духовного производства.
А теперь откроем программу… концепцию социально-экономического развития России до 2020 года, которая у нас известна больше как программа 2020. Там есть немало хороших положений, это отдельная большая тема, в рамках моей темы хочу отметить только одно: все, так называемые, непопулярные меры, связанные с образованием и наукой, относятся к первому этапу реализации программы — 2008-2012 годы, а все основные меры, связанные с повышением статуса научно-педагогического работника, относятся к последнему этапу — 2018-2020 годы. Ещё раз вынужден напомнить, средний возраст доктора наук — 60 лет. Именно к 2018-2020 годам, откройте и почитайте, отнесено положение, согласно которому мы должны обеспечить меры поддержки научно-педагогических кадров, которые способны вывести нас на такой средний возраст учёного и научно-педагогического работника вообще, которые сейчас существуют в странах Европейского союза.
Уважаемые коллеги, мне есть что сказать и по бюджету, и по налогам, я вас уверяю, и по Гражданскому кодексу, но поскольку я определил только одну тему, позволю себе сформулировать всего семь предложений. Эти предложения можно рассматривать как предложения к программе «Научно-педагогические кадры России», о подготовке которой экс-президент и премьер-министр России Владимир Путин говорил на пленарном заседании Государственной Думы не далее как 8 мая, программа должна быть на 2009-2014 годы. Так вот мне кажется, что в этой программе должны были бы отразиться следующие позиции.
Первое. Особая система отбора будущих учёных. Повторю ещё раз, Единый государственный экзамен для этого не подходит. Эйнштейн бы Единый государственный экзамен с высокой вероятностью бы не сдал, для этого нужно проверять другие способности. Не память, эрудицию, натасканность, а исследовательские возможности, способность, извините, мыслить.
Второе. Особый статус студента-исследователя и будущего учёного. Это, конечно, стипендии, это, конечно, общежития и многое другое. Напомню вам, уважаемые коллеги, что 20 лет тому назад студенческая стипендия в вузе обычно составляла 80 процентов от прожиточного минимума, а у студента технического вуза, в особенности в оборонных отраслях, выше прожиточного минимума примерно на 20 процентов. Сейчас студенческая стипендия, расчётная, составляет порядка 22 процентов от прожиточного минимума.
Третье. Особый характер учёбного процесса. Впрочем, об этом довольно много говорили. Опыт, накопленный в Физтехе и многих других наших учебных заведениях, я уверен, должен быть распространён и на максимально возможное число наших вузов для того, чтобы студент с самой юности приучался быть исследователем.
Четвёртое. Это особые меры поддержки для молодых учёных — заработная плата, лаборатории, жильё, особенно я бы подчеркнул жильё. Купить жильё в научном центре практически невозможно для человека с заработной платой учёного. Это совершенно очевидно.
Пятое. Нам пора принять закон о статусе учёного в Российской Федерации. Кстати, недавно Межпарламентская Ассамблея СНГ, где я имею честь быть членом, принимала модельный закон о статусе учёного для стран СНГ, но Российская Федерация пока делает вид, что такого закона в рамках… модельного закона в рамках СНГ не существует. Я уверен, что мы вполне вправе требовать приравнивания учёного по оплате труда и социальным гарантиям к государственным служащим. Я не понимаю, почему у чиновника пенсия — 75 процентов от заработной платы, а для остальных, для учёных, как и для всех остальных, коэффициент замещения меньше 25 процентов.
Шестое. Информационная среда. Коллеги, многие из нас воспитаны на программе «Очевидное — невероятное» и других научно-образовательных программах. Когда сейчас идёт программа «Очевидное — невероятное» и когда сейчас идёт программа «Дом-2»? Сравните и сделайте выводы, кого на самом деле мы собираемся в нашей стране воспитывать и кто будет создавать ту самую инновационную экономику.
И, пожалуй, последнее. Это уже выходит за рамки, собственно, научных кадров, это относится к системе образования в целом. Надо понять, уважаемые коллеги, в XXI веке никакое элитарное образование, только образование для элиты, обеспечить движение вперёд не сможет, образование у нас должно быть как положено по лозунгу ЮНЕСКО: «Образование — для всех», то есть каждому человеку дать возможность получить такое образование, на какое он способен, и содействовать этим способностям.
Заканчивая, я хотел бы сказать две вещи. Во-первых, возвращаясь к лозунгу 30-х годов, я бы решился его перефразировать и сказать, что «в инновационной экономике научно-педагогические кадры решают всё». Это первое.
И последнее. Вы знаете, когда-то академик Павлов говорил, что наука требует от человека великой страсти. Я хочу нам всем пожелать, чтобы эта страсть в нас никогда не угасала, и чтобы наши идеи, опять же, когда-нибудь воплотились в жизнь, — инновационное развитие России.
Спасибо.
(Аплодисменты)