. Государственная Дума, круглый стол фракции КПРФ
Смолин О.Н. Уважаемые коллеги, я благодарю всех, кто пришёл на сегодняшний «круглый стол», и хочу напомнить, что открывал наше сегодняшнее заседание первый заместитель Председателя Государственной Думы Иван Иванович Мельников. Прошу любить и жаловать. Человек, который очень много занимается социальными проблемами. (Аплодисменты.)
Хочу начать с замечательной цитаты: «У 650 миллионов инвалидов, живущих на нашей планете, была мечта, мечта стать равными членами общества, мечта иметь равные с другими права. Эта мечта сбылась». Это слова из приветствия Международного союза организаций инвалидов по поводу принятия Генеральной Ассамблеей Организации Объединённых Наций Конвенции о правах инвалидов.
Слова замечательные. Но я думаю, что Союз организаций инвалидов немного поторопился. Мечта, конечно, не сбылась. Но, быть может, немножечко приблизилась к своей реализации. Я бы сказал так: свет в конце тоннеля стал немного ближе и немного ярче.
Да, действительно, Государственная Дума практически единогласно ратифицировала Конвенцию ООН о правах инвалидов, и это хорошо. Вместе с тем хочу сказать, что в неявной форме на заседании Государственной Думы были некоторые дискуссии. Причём эти дискуссии касались фактически ключевого вопроса конвенции, вопроса о понимании инвалидности и определении того, кто же является инвалидом.
Дело в том, что конвенция содержит социальный подход к инвалидности. И не полемизируя между собой, мы стараемся, естественно, этого не делать, депутаты с инвалидностью, выступая за ратификацию конвенции, фактически чуть-чуть пообсуждали эту проблему.
Михаил Борисович Терентьев, который должен уже быть здесь, и будет сегодня выступать, приветствовал то, что мы наконец покончили с медицинским подходом к инвалидности.
Александр Вадимович Ломакин-Румянцев в свою очередь, выступая, предупредил от чрезмерных ожиданий от принятия конвенции. Он напомнил, в частности, что Норвегия не торопится ратифицировать конвенцию, потому что, по мнению норвежских законодателей, в случае её ратификации уровень социальных гарантий для инвалидов, который сейчас существует в Норвегии, может быть даже понижен.
Что касается вашего покорного слуги, то я предложил бы такой подход. Конечно, не идеализировать и не ждать автоматических результатов от принятия конвенции, вносить изменения в законодательство, но при этом попытаться использовать само её принятие как рычаг для того, чтобы, используя его, преобразовать российское законодательство в лучшую сторону, в частности в вопросе, который относится к пониманию инвалидности и определению инвалидов.
Я позволил себе напомнить, что действительно конвенция предполагает социальный подход к инвалидности. Инвалидность – это некоторые социальные барьеры, которые, соответственно, при отсутствии тех или иных ограничений, человек мог бы преодолевать без проблем, а так они перед ним, эти социальные барьеры, возникают.
Но я подчеркнул при этом, что при определении социальных барьеров мы должны исходить из какого-то объективного основания. И этими объективными основаниями являются именно нарушения функций организма.
В противном случае может возникнуть ситуация, когда государство скажет: хорошо, вот ты слабовидящий, мы тебе дали очки, значит теперь ты больше не инвалид, в инвалидности и других мерах поддержки ты не нуждаешься. Ты, например, колясочник, мы дали тебе коляску, установили пандусы, барьеры преодолены, соответственно, в других каких-то мерах социальной поддержки ты не нуждаешься. И так далее.
Хочу напомнить, уважаемые коллеги, что в России с 2005 года и примерно до 2010 года возобладал, я бы сказал, примитивно трудовой подход к инвалидности, который, на мой взгляд, гораздо хуже медицинского подхода. Я имею в виду известную историю с принятием федерального закона № 122, где меры поддержки инвалидов определялись в зависимости от степеней ограничения способности к трудовой деятельности. Слава Богу, с этим покончено. Мы ценим понимание, которого удалось добиться с Министерством здравоохранения и социального развития, но остатки этого подхода сохранились в действующем законодательстве на уровне подзаконных актов. В частности, есть приказ Минздравсоцразвития № 1013-н, который в основу определения группы инвалидности кладёт не нарушения функций организма, а разного рода ограничения жизнедеятельности.
Например, люди первой группы с инвалидностью по зрению считаются имеющими первую группу, потому что у них третья степень ограничения способности к ориентации. Между тем, уважаемые коллеги, сейчас немалое число наиболее продвинутых инвалидов по зрению успешно используют GPS навигаторы для перемещения. Хорошо бы, конечно, если бы ещё и ГЛОНАСС можно было бы использовать, это лучше, чем GPS. Означает ли это, что они перестали быть инвалидами по зрению? Ничуть не бывало. Поэтому социальный подход должен базироваться, с нашей точки зрения, на объективных основаниях. Объективными основаниями являются именно нарушения функций организма. В противном случае, действительно опасения некоторых людей по поводу того, что конвенция может привести к понижению уровня социальной защиты, могут оказаться не вполне беспочвенными.
Я напомню, уважаемые коллеги, часть присутствующих 8 июня прошлого года (в Малом зале были по этому поводу специальные общественные слушания) знает, что мы предложили концепцию внесения изменений в законодательство в связи с тогда ещё предстоящей, а ныне свершившейся ратификацией Конвенции о правах инвалидов. Эта концепция вывешена на сайте smolin.ru уже в новом варианте, мы ее подредактировали, систематизировали. Но сегодняшнее наше заседание мы рассматриваем как дальнейшую работу, набор законодательных предложений. Мы считаем, что сегодняшнее наше мероприятие будет не политико-информационным, а, главным образом, деловым. Мы хотим выслушать ваши конкретные предложения по тому, что бы можно было и нужно было внести в законодательство в связи с ратификацией конвенции, потому что у нас впереди большая работа. Минздравсоцразвития это подтвердило, Татьяна Голикова в ответ на мой вопрос готовит большой законопроект о внесении изменений в законодательство в связи с ратификацией конвенции. Возможно, он будет разделен и на отдельные законопроекты. Этим путем шли до настоящего времени. Будет ли это один большой или несколько небольших законопроектов – это отдельная тема. А сути дела это не меняет. В любом случае нам надо быть готовыми от имени сообщества российских инвалидов вносить предложения в этот закон для того, чтобы использовать уникальный шанс. На наш взгляд, не факт, что это удастся сделать, но по каким-то позициям, и я на это надеюсь, для серьезного, по возможности радикального улучшения нашего законодательства и повышения уровня социальной защиты инвалидов.
Теперь я, следуя Ивану Ивановичу, пройдусь по некоторым позициям, связанным с законодательством.
Право на труд. Основное содержание конвенции уже было пересказано. Добавлю к этому, что конвенция предполагает содействие инвалидам в организации собственного дела, найму инвалидов в государственном секторе, стимулирование занятости инвалидов в частном секторе и так далее.
Кроме тех цифр, которые здесь уже были приведены, я напомню данные Счетной палаты. В конце «проклятой эпохи застоя», в 90-м году, 22% российских инвалидов имели рабочие места. Во многом с этим был связан тот факт, что то же самое Всероссийское общество слепых, как и Всероссийское общество глухих, выступали спонсорами российского государства, как это ни парадоксально звучит теперь. Ежегодно десятки миллионов рублей, то есть миллиарды на современные деньги, перечислялись в фонд РСФСР, и это помимо того, что организации участвовали в строительстве специальных школ, больниц, их оборудовании и тому подобное. Очень важная проблема, я считаю, одна из ключевых проблем – это, конечно, проблема занятости инвалидов. Счетная палата констатировала, что доля занятых инвалидов сократилась с 22 до 8% в настоящее время. И если учесть, например, падение в пять раз занятости в обществе слепых, ещё в больших пределах в обществе глухих, практически в тех же пределах после 90-х годов во Всероссийском обществе инвалидов, мне кажется, что данные Счетной палаты основательны и серьезны.
В чем причина и что можно было бы сделать по этому поводу?
Позиция первая. Парадокс. Мы жалуемся, что у нас слишком мало работающих и слишком много пенсионеров. При этом мы запрещаем фактически работать инвалидам I группы, которые хотят работать. Группа считается нерабочей.
На президентском совете, где мы обсуждали этот законопроект, было получено обещание, что Минздравсоцразвития будет добиваться регистрации в Минюсте приказа, согласно которому этот запрет, на мой взгляд абсолютно нелепый, будет снят.
Вторая тема. Госзаказ. Существуют соответствующие положения, даже преференции в 94-м законе, практически они не работают. Мы недавно передали соответствующие предложения в очередной раз Аркадию Дворковичу – руководителю президентского Совета по делам инвалидов с тех пор как, соответственно, Сергей Нарышкин ушёл в Государственную Думу. Мы говорили на президентском Совете, что не просим, как в Испании, … отдайте нам некоторые виды работ, ну, типа там пошивочные работы для государственных нужд, для нужд железной дороги и так далее. И это уже скажется на занятости инвалидов и на поддержке их предприятий.
Третья позиция. Квотирование рабочих мест. Вы, может быть, будете удивлены, но как раз тогда, когда мы испортили наш закон о квотировании зурабовской реформой, например, в Турции был принят закон о квотировании примерно аналогичный тому, какой был у нас. Турция намеревается в Европейский союз. Хотелось бы надеяться, что мы не намереваемся двигаться в союз африканский.
К сожалению, наши коллеги из Минздравсоцразвития в последнее время говорили о том, что, по их мнению, квотирование неэффективная система и предложили вместо квотирования поддержку по 30-50 тысяч рублей предпринимателям, которые создают рабочие места для инвалидов. Ну, вот рабочее место создано, прошло некоторое время, его можно закрыть. Поддержка уже получена, обратно не возвращается. Мы предлагаем вернуться к идее квотирования.
И четвёртая тема. Это, конечно, налоговый режим. Пользуясь случаем, хочу сказать, что на последнем президентском Совете нам удалось добиться скромного движения по этим позициям.
Эти движения связаны со следующим. Ещё недавно общественные организации и предприятия инвалидов платили 14% в виде соответствующих отчислений во внебюджетные фонды. В этом году – 20,2. Если ситуация не изменится, в следующем году – 27,1. Многие предприятия такого не выдержат. Мы, наконец, в результате моих упорных дискуссий и, может быть, несколько неприличных, многочисленных выступлений на президентском Совете получили обещание Аркадия Дворковича: в следующем году он не обещал снизить, но не повышать хотя бы налоговый пресс на предприятия, использующие труд инвалидов.
Повторяю, на мой взгляд, проблема занятости является одной из ключевых наряду с другими.
Медицина. С моей точки зрения, эта статья конвенции в отличие от многих других прописана наиболее конкретно. В частности речь идёт о том, что инвалиды должны получить право на наилучший, как написано, достижимый уровень здоровья без дискриминации и в то же время на решение тех проблем, которые связаны именно с инвалидностью.
Иван Иванович уже говорил о высоком очень уровне недовольства людей с инвалидностью лекарственным обеспечением – от 80% до 90%. Я бы прибавил к этому, что, к сожалению, принятый Закон «Об основах охраны здоровья граждан» нас не продвинул по этому пути.
Напомню, знаменитый доктор Рошаль в одном из интервью сказал следующее: «Я трижды прочитал Закон «Об основах здоровья граждан» и так и не понял, что же будет бесплатно?». Неслучайно не понял, потому что в законе всё это относится к государственной программе, к программе государственных гарантий бесплатной медицины. Какой будет эта программа, пока однозначно сказать невозможно.
Поэтому с учётом вступающего с 1 июля в силу федерального Закона № 93 об автономных, бюджетных и казённых учреждениях, который справедливо называют законом о попытке коммерциализации духа, мы не исключаем возможности ограничения прав на бесплатную медицину и дальнейшее расширение платной медицины. Хотелось бы, чтобы, по крайней мере инвалидов, эта чаша избежала.
Право на доступ к информации. Статья 21-я конвенции, как вы помните, предусматривает в этом вопросе много всяких положений, включая поддержку языка жестов и системы Брайля и других языков для наших людей, в этом смысле наши предложения в законодательство заключаются в следующем. Мы предлагаем использовать язык жестов в системе образования в соответствии с федеральными государственными образовательными стандартами. Ну, это связано с тем, что специалисты дискутируют по поводу того, в какой мере полезно целиком переводить инвалида по слуху на жестовый язык, в какой мере он должен осваивать умение, что называется, считывать информацию с губ. Мы предлагаем в кинотеатрах и на центральном телевидении не допускать фильмы не снабжённые субтитрами. Мы предлагаем все новостные передачи на центральном телевидении и не менее 30% других передач, соответственно, снабжать сурдопереводом, обеспечивать инвалидов по слуху бесплатными услугами сурдопереводчиков и так далее.
Есть специальная, уже практически готовая редакция статьи 14 Федерального закона «О социальной защите инвалидов», которая направлена на поддержку инвалидов по зрению, которых на Западе не зря называют инвалидами по чтению, имея в виду ограничение доступа к информации. В том числе мы полагаем с учётом международного опыта, что бюджетное финансирование выпуска специальной литературы для инвалидов по зрению должно увеличиться примерно в полтора раза.
Проблемы образования. Конвенция, как и все международные документы, делает акцент на инклюзивном образовании – статья 24, соответственно. При этом надо иметь в виду, что одновременно утверждается: каждый инвалид должен получать образование в таких условиях, которые обеспечивают в наибольшей степени высокий уровень и качество этого образования. То есть конвенция допускает в этом смысле достаточно свободные трактовки.
В принципе, в большинстве стран мира, как мы знаем, сосуществуют системы инклюзивного образования и коррекционного образования. Хотел бы заметить, что в современной России мы сейчас наблюдаем нарушения по двум линиям. Одну уже отметил Иван Иванович – отказ принимать инвалидов в обычные учебные заведения. Другая, противоположная линия, наметившаяся сейчас – в целях экономии бюджетных средств расформировывать коррекционные образовательные учреждения, размещать детей в обычных, но при этом не забывать создавать специальные условия.
Недавно я получил письмо, в котором сообщалось, что в одном из регионов предполагается объединить колледж связи, коррекционную школу для незрячих и коррекционную школу для людей с ментальными проблемами. Не думаю, что от такой интеграции кто-то получит какие-то особенные преимущества. Скорее всего, это связано с подушевым финансированием и тем, что при нём крупные учебные заведения вообще получают преимущество перед иными.
Гляжу на часы, уважаемые коллеги, наверняка позволю себе некоторые комментарии ещё в ходе нашего обсуждения. Пока же хочу сказать: ратификация конвенции должна быть использована по полной программе нами, как сообществом людей с инвалидностью и друзей-инвалидов, я бы так сказал. Мы предварительно обсуждали с Председателем Государственной Думы возможность создания совета при нём по делам инвалидов. Это был бы совет с высоким статусом, отказа мы не получили. Просто вопрос будет несколько отсрочен в связи с формированием нового правительства. Мы предлагаем сохранить Совет по делам инвалидов при Президенте Российской Федерации и имеем шансы. Аркадий Дворкович сказал, что вполне вероятно, что Совет по делам инвалидов при президенте будет, соответственно, сохранён. Но и, наконец, мы убеждены, что если Россия ограничится только ратификацией конвенции, да, некоторые плюсы от этого инвалиды могут получить. Ну, например, они смогут выигрывать судебные процессы, опираясь напрямую на конвенцию, не используя действующее законодательство. Но судиться в России – дело такое сложное. И я никому из судящихся особенно не завидую.
Поэтому мы полагаем, что ключевым направлением работы должны стать именно изменения в законодательстве. В противном случае будет как на Украине, где ратификация конвенции не привела к серьёзным изменениям в социальной защите инвалидов, как отмечают сами наши украинские коллеги с инвалидностью, но, напротив, это вызывает даже некоторое разочарование, поскольку с конвенцией люди связывают большие надежды. Хотелось бы надеяться, что эти надежды сбудутся. Спасибо за внимание. И мы продолжаем наш «круглый стол».
Полный текст стенограммы (файл PDF, 558 Кб).