Задачи научно-образовательного сообщества в постановке целей устойчивого развития, национальной и международной безопасности

. Государственная Дума, «круглый стол» общественного движения «Образование – для всех» и фракции КПРФ

Смолин О.Н. Добрый день, уважаемые коллеги!

Кто не знает, позвольте представиться: я – Смолин Олег Николаевич, первый зампред думского Комитета по образованию и председатель общественного движения «Образование – для всех».

Именно этим движением, при поддержке фракции Компартии Российской Федерации, мы проводим сегодня круглый стол по инициативе наших коллег из России и Казахстана. Благодарим за эту инициативу.

Хочу подчеркнуть, что вопросы, которые поднимаются на наших мероприятиях по линии движения «Образование – для всех» – это вопросы не только и не столько партийно-политического уровня, а наши общие – общенациональные вопросы.

Сегодняшний круглый стол посвящён памяти выдающегося российского учёного Побиска Георгиевича Кузнецова. Поэтому в порядке вступительного слова, мне хотелось бы вместе с вами порассуждать о проблемах, связанных с глобальным моделированием, в частности, развитием общественных систем.

Хочу напомнить, что до сих пор попытки такого глобального моделирования, как правило, были неудачными.

Вспомним, например, третью программу КПСС, которая предполагала, что к 1980 году мы построим материально-техническую базу коммунизма. Что из этого получилось, мы знаем. Но подобные заблуждения были свойственны не только людям с левыми взглядами, сторонникам так называемого «советского марксизма», но и представителям других идеологических направлений.

Например, Джон Гэлбрайт и Андрей Дмитриевич Сахаров прогнозировали позитивную конвергенцию – объединение достоинств обеих общественных систем существовавших в тот период, то есть административного социализма и социального капитализма.

В итоге, как мы увидели, конвергенция получилась негативная, по крайней мере, применительно к России. Да и не только к России. За рубежом, как отмечают наши иностранные коллеги, социальные гарантии значительно свёртываются по сравнению с теми, которые были в эпоху борьбы двух систем.

Что касается нашей с вами страны, то в результате так называемой «второй русской революции» или контрреволюции (это зависит от идеологических установок того, кто анализирует процесс), мы получили вместо объединения достоинств обеих систем, скорее объединение их недостатков, колоссальную бюрократизацию, по сравнению с которой советская бюрократия просто-таки отдыхает.

Это подтверждается, в частности тем, что расходы на управленческий аппарат из федерального бюджета значительно выросли и составляют уже более 7 процентов, да и количественно бюрократический аппарат вырос, как минимум, в два с половиной – три раза. Причем, не только в центре, но и в регионах.

Мы получаем бесконечные жалобы, в том числе, от представителей малого и среднего бизнеса и социальной сферы на то, что работать становится почти невозможно: полстраны работает, а полстраны – их проверяет. Причем, соотношение работающих и проверяющих продолжает меняться явно не в лучшую сторону.

У нас сложилась ситуация, когда мы получили в стране бедность, при минимальной заработной плате – предпоследнее место среди стран «большой двадцатки» и массу других проблем.

Я вспоминаю, как однажды меня пригласили в американское посольство, куда приехал известный всем вам теоретик Фрэнсис Фукуяма, поддерживающий и развивающий концепцию «конца истории». Приветствуя уважаемого господина Фукуяму, я позволил себе сказать, что он в своё время установил три рекорда:

Рекорд смелости, поскольку после Гегеля никто о конце истории не говорил. Марксисты, как мы помним, говорили об окончании предыстории и начале подлинной истории человечества.

Рекорд оптимизма: он утверждал, что очень скоро мы будем изнывать единственно – от избытка выбора товаров и скуки, поскольку развитие либеральной цивилизации – вещь, в общем, довольно скучная, обыденная, банальная и так далее.

И, добавил я, – рекорд скорости провала. Потому что ни один проект так быстро не показал свою несостоятельность, как прогноз уважаемого господина Фрэнсиса Фукуямы.

Гораздо более серьёзной, с нашей точки зрения, является концепция так называемого «культурного детерминизма». Я говорю «так называемого», имея в виду утверждения Сэмюэля Хантингтона о том, что границы цивилизации неминуемо превращаются в зоны военных конфликтов. Но возникает вопрос: почему когда-то превращаются, а когда-то – не превращаются? И в каких-то случаях это происходит интенсивно, а в каких-то – нет.

Гениальный физик Андрей Дмитриевич Сахаров тоже, как мы помним, обещал, что как только исчезнет вторая общественная система (в данном случае советская), то на международной арене наступит эпоха благоденствия и божьей благодати. На самом деле, как мы знаем, количество вооруженных конфликтов в мире в послесоветский период не только не сократилось, а наоборот, – существенно увеличилось по сравнению с временем, когда существовали две системы.

В этой связи, уважаемые коллеги, мне кажется, что наследие Побиска Георгиевича Кузнецова никак не утратило своей актуальности. К сожалению, не могу себя причислить к настоящим знатокам этого наследия, но мне кажется, его концепция, стремящаяся объединить глобальное моделирование, ввести в него диалектические принципы и при этом, соответственно, довести то и другое до операционального уровня, до конкретных предложений, еще по-настоящему не оценена. В том числе и в настоящее время.

С тех пор как я оказался в политике, а произошло это 25 лет назад, когда я слушаю выступления интересных мыслителей, мне всегда хочется спросить: а что из этого следует для практики? Какие практические рекомендации можно сформулировать, в том числе для властей нашей страны? Совершенно не факт, что власти их будут слушать, но задача мыслителя традиционна: делай, что должно, и пусть будет, что будет.

И ещё хотелось бы сказать пару слов. Нам представляется, что наша страна остро нуждается в модернизации, хотя это слово сейчас несколько подзабыто…

Около года назад, я был у заместителя председателя правительства Дмитрия Олеговича Рогозина (мы достаточно хорошо и давно знакомы). Помимо многого другого, мы разговаривали о том, что более 150 лет назад Россия проиграла Крымскую войну, имея, быть может, лучшего в мире солдата, имея талантливых полководцев и патриотическое население. Кстати, о нашем, лучшем в мире солдате, Энгельс писал, между прочим. Напомню то, что большинство из вас, наверное, знает: люди бежали из разных краев России в Крым, чтобы, с одной стороны, поучаствовать в борьбе против иностранной интервенции, а с другой стороны – чтобы получить свободу от крепостного права. Патриотические потоки, которые стремились в Крым, были вынуждены останавливать с помощью войск. И при этом – войну проиграли. Потому что страна была не модернизирована. Отсталая общественная система, и в этой связи – технологическая отсталость. Сейчас, в XXI веке, мы не можем позволить себе подобных ошибок.

В своё время, Побиск Георгиевич для того, чтобы как-то пробудить сознание советского руководства, предлагал смоделировать сценарий, связанный с возможностью Третьей мировой войны.

Мы надеемся, что этот сценарий никогда не реализуется, но понимаем, что международная ситуация сейчас ничуть не менее напряженная, чем была в те времена.

Именно поэтому мы совершенно уверены, что стране нужна модернизация. При этом мы разделяем позицию новой индустриализации, в основе которой лежат наука, образование и производство.

Просто восстановить то, что было в советский период, нельзя, хотя потери страны колоссальны. Элементарный пример – сельхозмашиностроение: создавали 214 тысяч тракторов, сейчас – 14 тысяч тракторов. По станкостроению от того, что было, сейчас осталось лишь несколько процентов. Нигде, по-моему, ни по каким показателям не превысило 10 процентов от того, что было. По легкой промышленности – чуть более 10 процентов.

Мы считаем, что в такой ситуации импортозамещения мало. Нам нужна новая индустриализация! Базирующаяся на новых основах, включая образование и науку.

Я грешный в свое время даже в докторской диссертации предлагал рассмотреть возможность концепции социально-образовательного детерминизма как продолжения детерминизма социально-экономического. Действительно, очень серьезные экономисты мира, нобелевские лауреаты утверждают, что в новой системе образование занимает то место, которое когда-то занимало производство средств производства – для производства средств производства.

В этой связи хочу чуть-чуть порекламировать нашу работу. Четыре профессора в Государственной Думе: Жорес Алферов, Геннадий Зюганов, Иван Мельников и ваш покорный слуга внесли проект закона «Об образовании для всех». Он выставлен на сайте www.smolin.ru, можно при желании посмотреть, что мы предлагаем и чем это отличается от действующего закона «Об образовании в Российской Федерации». Мы убеждены, что этот закон необходим для будущего нашей страны.

Нас спрашивают: как вы предполагаете, в частности, увеличить финансирования образования в течение пяти лет с 3,9 до 7 процентов от валового внутреннего продукта? И почему 7%, а не 10%, например, как ставит задачу Бразилия? Конечно, мы были бы рады 10 процентам! Однако, точно известно, что при затратах меньше 7% от ВВП никто и никогда модернизации не осуществил. Мы стараемся увязать наш проект закона «Об образовании для всех» с концепцией новой индустриализации. Полагаем, необходимо:

а) увеличивать общественный пирог;

б) по-другому его делить, в том числе, за счёт системы прогрессивного налогообложения, налогообложения производства и реализации сырьевых товаров.

Но, повторяю: без новой системы образования, новой индустриализации в стране не быть! Это наше глубокое убеждение. И я думаю, что этот подход, увязывающий науку, образование и производство, лежит в контексте тех моделей, которые когда-то строил Побиск Георгиевич Кузнецов.

На этом позвольте завершить мою вступительную речь.

Надеюсь, что результаты работы нашего круглого стола мы сможем использовать, в том числе, для выработки рекомендаций российским властям и депутатам будущей Государственной Думы.

Спасибо за внимание.

(Аплодисменты.)