Во дни благополучия
Пользуйся благом,
А во дни несчастья –
Размышляй.
Книга Экклезиаста
Уважаемый читатель! Книга, которую Вы раскрыли, никак не может быть названа научно-публицистическим дебютом автора, но, скорее, очередным промежуточным финишем на дистанции длиною в жизнь. Не считая книг, подготовленных в соавторстве, этой работе предшествовали следующие крупные авторские публикации:
- Куда несет нас рок событий. Политологическая публицистика 1990—1995 гг. М.: “Логос” ВОС.— 1995.
- Образование. Революция. Закон. Проблема законодательного обеспечения российской государственной образовательной политики 90-х годов. Часть I. Новейшая революция в России. Опыт политико-ситуационного анализа.— М.: ООО “ИПТК “Логос” ВОС”, 1999.
- Три трагедии российской демократии. Систематизированный сборник.— М.: ООО “ИПТК “Логос” ВОС”, 1999.
- Знание — свобода. Российская государственная образовательная политика и федеральное законодательство 90-х годов. Систематизированный сборник.— М.: ООО “ИПТК “Логос” ВОС”, 1999.
Подобно трём из четырёх названных здесь книг, эта работа, во-первых, не написана специально, но составлена из материалов, частью опубликованных в омской региональной печати либо в центральных малотиражных изданиях (общее количество таких публикаций превысило 250), частью же сохранившихся в личном авторском архиве.
Во-вторых, для нашего времени подобные книги скорее исключение, чем правило. В отличие от своих предшественников, склонных к многотомным изданиям речей и статей, абсолютное большинство известных политических лидеров постсоветского периода не только обществу, но и самим себе предпочитали не напоминать в конце 80-х годов, о чём говорили в их начале, а в начале XXI века не любят вспоминать о том, что делали в начале последнего десятилетия века ХХ.
Если бы какому-нибудь издателю пришла в голову верноподданническая мысль выпустить в свет полное собрание сочинений ведущих отечественных политиков, скажем, за 1985—2000 годы (например, “Ельцинским курсом”) или хотя бы “цитатники” их высказываний по определенным проблемам, едва ли кто-нибудь из издаваемых авторов возблагодарил бы такого издателя за подобную книгу. Скорее наоборот: её сочли бы “медвежьей услугой” либо политической провокацией, ибо лозунги вождей менялись с головокружительной быстротой, а их политическое поведение вполне соответствовало бытовому принципу: “Обещать — не значит жениться”. Что касается народа, страдающего в подобные эпохи “синдромом девичьей памяти”, то его политическое поведение, как уже не раз приходилось писать, вполне укладывается в известную формулу поэта: Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад.
Автор в очередной раз решился нарушить “табу” “смутного времени” не только потому, что его позиция по ключевым вопросам за последние 12 лет существенно не менялась, но главным образом для того, чтобы ещё раз напомнить обществу о том, чего оно хотело, начиная борьбу за собственное обновление, и к чему в конце концов пришло.
В-третьих, подобно всем другим книгам автора, “Излом…” — это отражение настроений не отдельного человека, но целой общественной группы, которую можно было бы охарактеризовать как часть российской интеллигенции, сохранившую левые и демократические ориентации (на Западе иногда употребляют термин “несталинистские левые”). Эта группа на первом этапе поддержала реформы М. Горбачёва, однако быстро убедилась в его неспособности к чему-либо, кроме благих порывов, и оказалась в жёсткой оппозиции Б. Ельцину и его “команде” вскоре после их прихода к власти.
В-четвёртых, подобно своим предшественницам, эта книга может служить пособием для изучающих российский политический процесс конца ХХ века, включая борьбу демократических и авторитарных тенденций в развитии политической системы и различных направлений в образовательной политике.
Вместе с тем эта книга в целом ряде отношений отличается от предыдущих.
Первое. Поскольку объём и характер работы не позволяют опубликовать все материалы по каждой из тем, обозначенных в её подзаголовке, автору приходилось производить отбор этих материалов на основе их политической значимости и теоретического содержания. Предпочтение при этом отдавалось последнему критерию. Именно поэтому в работу включены три из пяти основных разделов докторской диссертации, выполненной в виде научного доклада, а также почти целиком монография “Образование. Революция. Закон”, посвященная исследованию характера политического процесса в современной России.
Второе. Подобно большинству предшественниц, эта работа может рассматриваться как своеобразный отчёт автора перед читателями (и избирателями), однако в данном случае это отчёт не столько политический, сколько научный, а потому и адресован он прежде всего научному и образовательному сообществу, а также всем, кто интересуется современной политикой.
Третье. Хотя, как и в случаях трёх предыдущих книг, читателю предлагается систематизированный сборник, в данном случае он посвящён не одной, но всем основным проблемам, входящим в круг интересов автора, а потому имеет и более сложную структуру.
Книга открывается специальным разделом, посвящённым проблемам методологии. При этом основное внимание уделено специально разработанному методу политико-ситуационного анализа, который резко отличает работы автора от подавляющего большинства современных публикаций по политическим проблемам.
В огромной массе концептуальных интерпретаций того, что происходило и происходит в России (или с Россией), отчетливо выделяются две наиболее распространенные линии, одновременно выступающие и границами спектра мнений. Одно объяснение состоит в том, что все произошло так, как должно было происходить, было заранее предопределено тем или иным набором факторов и иначе быть не могло. Как ни странно, такое объяснение принадлежит радикально-либеральным сторонникам индивидуальной свободы! Другое объяснение сводит главные причины исторической драмы к субъективным факторам: к так называемому предательству “верхушки КПСС” либо к заговору тех или иных международных сил. Такая позиция (что не менее парадоксально, чем первое) разделяется в основном людьми, считающими (или ещё совсем недавно считавшими) себя марксистами, т. е. сторонниками интерпретации истории как естественно-исторического процесса. Впрочем, мы еще не один десяток раз увидим, как в российских условиях эти политические и идеологические противоположности менялись местами.
Напротив, автор этих строк видит свою задачу в том, чтобы показать, как законы исторических ситуаций (в данном случае — законы революции, сознательно или бессознательно “запущенные”) предопределили ход событий, как объективная логика революционного развития подчиняла себе политических лидеров, которые сплошь и рядом оказывались в положении литературного героя, выпустившего джина из бутылки и не способного с ним справиться.
Уверен: эвристические возможности политико-ситуационного анализа как метода исследования и прогнозирования новейших российских политических трансформаций далеко не исчерпаны. Именно его использование позволило автору, с одной стороны, дать гораздо более основательное, чем официальная социальная и историческая наука, понимание этих процессов, а с другой — объяснить, почему научные парадигмы и теоретико-политические модели, успешно применявшиеся в других странах, дали в России в этот период прямо противоположные результаты, а сама она стала пользоваться заслуженной репутацией “кладбища методологий”.
Второй и третий разделы книги посвящены, соответственно, концептуальному и историко-хронологическому исследованию новейшей российской революции. Раздел охватывает почти исключительно главы из книги “Образование. Революция. Закон”, причем некоторые из них “освежены” новым статистическим материалом, а периодизация российских радикальных трансформаций доведена до 2001 года. Помимо катастрофы, в качестве ситуационно-типологических характеристик любой социально-политической революции нового и новейшего времени автор рассматривает глобальное отрицание, всеобщий конфликт, аномию, “праздник”, мифологизацию массового сознания и смену политических элит. На взгляд автора, система этих параметров характеризует только данный тип исторических ситуаций, и никакой другой. При этом все названные параметры с теми или иными модификациями без труда обнаруживаются в эпоху так называемых российских реформ, что и позволяет характеризовать первую половину 90-х годов в качестве периода революции.
Кстати сказать, если в период правления Б. Н. Ельцина правящие политические круги и заказная социальная наука старались избежать термина “революция”, то в последнее время он всё чаще проникает в официальные издания и документы, в т. ч. президентского уровня.
В четвёртый раздел книги включены публикации, в которых анализируются проявления демократических и авторитарных тенденций в российском социально-политическом процессе. Помимо теоретических работ, в раздел вошли и публицистические материалы, причём большая их часть чётко подразделяется на две основные группы, посвящённые, соответственно, использованию плебисцитарной демократии в качестве главного механизма эскалации авторитаризма и свёртыванию представительной демократии в процессе формирования суперпрезидентской системы. Именно эти процессы, а также крушение проектов создания новых политических движений левой и социальной ориентации в России автор характеризовал в своё время в качестве трёх трагедий российской демократии. Последняя тема, однако, осталась за рамками данной книги.
Пятый раздел книги охватывает вопросы образовательной политики, однако, преимущественно, в одном из её аспектов — с точки зрения борьбы в ней реформистских и революционно-разрушительных тенденций. Многие десятки авторских работ, посвящённых иным проблемам развития образования (и прежде всего законодательству в этой области), в книгу не включены. Наиболее полно они представлены в систематизированном сборнике “Знание — свобода”.
В целом за последние 15 лет страна пережила четыре волны, четыре попытки проведения реформ или псевдореформ в сфере образования, причем три последние стали объектами политической борьбы.
- Конец 80-х годов. В этот период свободу творчества педагоги уже получили, а деньги у образования ещё не отобрали. Главная особенность периода — взлёт “педагогики сотрудничества” — безусловно заслуживает положительной оценки.
- Первая половина 90-х годов. В правительственных документах появляются две ключевые идеи революционного разрушения системы образования под лозунгом её реформирования: приватизация образовательных учреждений и введение образовательных ваучеров. На фоне “переидеологизации” образования свобода педагогического творчества отчасти сохранялась, однако финансирование резко сократилось.
- 1997—1998 годы — так называемый очередной этап реформирования образования. Ключевые революционно-разрушительные идеи модифицируются: приватизацию предлагается ограничить высшими учебными заведениями, а вместо прямой ваучеризации ввести в системе образования принцип “Деньги следуют за учеником”. Главная идея этапа — попытка решения финансовых проблем образования за счёт изменения механизмов его финансирования при сокращении или неувеличении государственных средств — не выдерживает никакой критики.
- Весна—лето 2000 — по настоящее время. Идея приватизации образовательных учреждений модифицируется в предложение об изменении их статуса, а образовательный ваучер — в государственное именное финансовое обязательство. При общей отрицательной оценке того и другого следует иметь в виду, что под давлением общественности и парламентских комитетов обе правительственные стратегемы уже подверглись существенному изменению (скорее даже размыванию) и, вполне возможно, в недалёком будущем “почиют в бозе”.
Шестой, а также заключительный разделы книги посвящены проблемам политического прогнозирования в условиях социальных бифуркаций. Однако если в первом случае речь идёт о бифуркации специфически российской и, соответственно, о сценарно-прогностическом анализе возможных моделей развития России, произведенном в начале 90-х годов, то во втором случае — о бифуркации, которую переживает всё человечество, а следовательно, о перспективах цивилизации, месте в ней России, в т. ч. о доктринальных основах стратегии развития образования как ключевого фактора перехода к информационному обществу.
Хорошо осознавая, что в социогуманитарных науках прогнозирование имеет преимущественно вероятностный характер, полагаю тем не менее, что можно с уверенностью говорить о высокой продуктивности применяемой методологии политико-ситуационного анализа, поскольку прогнозы развития России, сделанные на рубеже 80—90-х годов, к сожалению, в высокой степени подтвердились. Увы, радости это не принесло, ибо удовлетворение специалиста, сделавшего правильный прогноз и тем самым подтвердившего свою квалификацию, не сопоставимо с тревогами гражданина, желающего своему Отечеству совсем иного настоящего и будущего. Поэтому на многочисленные вопросы о том, как чувствует себя действующий политик в роли Кассандры, всегда приходилось отвечать приблизительно одно и то же: “Как специалист я обязан говорить правду и не могу рекомендовать соотечественникам в качестве кардинального средства от всех социальных бед розовые очки; но как политик и гражданин я для того и работаю, чтобы хотя бы отчасти опровергнуть собственные прогнозы”.
В седьмой раздел книги включены публикации, анализирующие последний период отечественной истории — период стабилизации и реформирования постреволюционного режима. Произведя объективный анализ политики нового российского Президента, легко показать, что надежды, которые связывает с ним часть левопатриотической оппозиции, ещё менее обоснованны, чем критический “информационный шум”, создаваемый правой печатью. Суть политики бонапартизма, которую Президент проводил до весны 2001 года и элементы который сохранились в настоящее время, предельно проста: некоторые символические жесты — для успокоения левых и вообще старшего поколения (музыка гимна, возвращение красного знамени российской Армии, отказ от выноса тела Ленина из Мавзолея) при реанимации радикально-либерального экономического курса в духе Ельцина — Гайдара. Суть этого курса в равной степени можно было бы выразить формулами: “Экономика против человека” либо “Попытка выхода из катастрофы за счёт бедных”. В принципе мы имеем тот самый праволиберальный политический режим с национально-государственнической окраской, появление которого было предсказано в статьях, публикуемых в шестом разделе настоящей книги.
Рискуя репутацией специалиста, прогнозы которого обычно сбываются, повторю ещё раз: при продолжении данного курса факторы, обеспечивающие относительно быстрый рост экономики, скоро исчерпаются, социальное неравенство ещё более возрастёт, а международное влияние в лучшем случае останется на нынешнем уровне. Однако действующий Президент сохранит свои полномочия по меньшей мере два срока, а новый курс в духе Рузвельта — де Голля станет возможен лишь при его преемнике. Лет через 7—10 читатель сможет проверить, насколько достоверен этот прогноз, как сейчас, прочитав эту книгу, он может убедиться в том, что осуществились прогнозы предыдущие. Как бы я желал ошибиться хотя бы в этот раз!