Я хвалю власти далеко не всегда и далеко не за всё.
Тем более рад возможности отметить позитивную инициативу. Но сначала напомню историю вопроса.
В самом начале XXI века в Государственной думе проходили большие парламентские слушания по 12-летнему образованию. На них жестко схлестнулись две позиции. Одну из них представлял тогдашний министр образования Владимир Филиппов, выступавший за это нововведение. Оппонировал ему ныне покойный Борис Немцов.
Выступая на этих парламентских слушаниях, я позволил себе фразу: «Платон с Ньютоном мне друзья, но истина дороже».
И предложил идею разноскоростного образования в зависимости от уровня подготовки детей.
Такая идея была реализована в знаменитой школе Михаила Щетинина, деятельность которой сейчас приостановлена.
В школе Щетинина была отменена классно-урочная система, дети там обучали друг друга, к 15 годам большинство из них заканчивали школу, а в 17 лет – вуз.
Аналогичные методики применяются в нескольких частных школах, в том числе в моем родном Омске профессор Николин успешно реализовал версии обучения в старшей школе вместо двух лет за один год и в 7–9-х классах за два года.
Правда, все это не очень хорошо укладывается в действующие школьные стандарты и вообще в бюрократическое российское законодательство.
Недавно я узнал, что подобные инновации начали применяться в Москве: в разных столичных школах создано около 100 первых классов с целью изучения программы начальной школы не за четыре, а за три года.
Причем поскольку речь идет о государственных школах, эта практика приведена в соответствие с действующим законодательством путем введения индивидуальных учебных планов и отбора наиболее подготовленных ребят (не младше 7 лет, умеющих читать и писать и т.д.).
Считаю эту инициативу чрезвычайно полезной, заслуживающей поддержки как минимум на уровне крупных городов.
Почему это возможно именно в крупных городах?
Потому что на ускоренную систему обучения способны перейти не все дети, а только наиболее подготовленные.
Таким детям в первом классе бывает скучно, потому что они уже умеют делать все, чему их учат.
Таким образом, у них быстро пропадает интерес к учебе. Чтобы этого не произошло, перед ними надо ставить более сложные задачи.
Подобная инновация – тот редкий случай, когда экономия бюджетных средств идет не во вред, а на пользу.
Понятно, что, если часть учащихся закончит школу в течение 10, а не 11 лет – это существенная экономия денег, а ведь даже в Москве образование нуждается в финансировании. Средства могут быть перераспределены в пользу детей, нуждающихся в коррекционном или инклюзивном образовании.
Поэтому я приветствую московскую инициативу и думаю, что она заслуживает распространения на другие крупные города России.
Можно было бы завершить мой монолог на этой высокой ноте, но не могу не сказать несколько слов о ситуации в школе Михаила Щетинина, которую я ранее упомянул в качестве примера разноскоростного образования.
Опыт Щетинина я считаю выдающимся. Быть может, это прообраз школы будущего. Я неоднократно бывал у него. Когда я впервые приехал в его школу, на мой вопрос: сколько у вас детей? – Михаил Петрович ответил: 350.
А на вопрос о количестве преподавателей он тоже ответил: 350.
Только потом я понял: школа Щетинина – это учебное заведение, где никто никому не оказывает услуг.
Поскольку образование – процесс двусторонний, его результат зависит не только от учителя, но и от ученика, поэтому наиболее эффективно, когда дети обучают друг друга и в каком-то смысле обучают своих педагогов.
Что касается нынешней ситуации: школа Щетинина не укладывается в прокрустово ложе стандартов, и у Министерства просвещения как учредителя этого учебного заведения был только один вариант – не применять к ней общие мерки, а объявить школу экспериментальной площадкой, опыт которой был бы интересен для распространения.
Но было принято решение о приостановке деятельности уникальной школы, и ее перспективы пока остаются под вопросом.
