12 ноября 2009 года заседание думского Комитета по образованию началось сразу после окончания президентского Послания Федеральному Собранию России и, естественно, не могло обойтись без его обсуждения. В последнее время подобные обсуждения всё более напоминают мне так называемую эпоху застоя (или, в другом истолковании, – застолья), однако лишь по стилю. По содержанию образовательная политика того времени была много более социальной.
Выслушав на протяжении полутора часов уверения в верноподданнических чувствах моих коллег из правящего большинства по отношению к президентскому Посланию, позволил себе «ложку дёгтя», заявив следующее: текст Послания готов подписать процентов на 70, а поддержать реальную образовательную политику – не более чем на 7. И вообще, самое худшее, что бывает в политике – это пропасть между словом и делом. Причём расширять её можно с двух сторон: увеличивая обещания и уменьшая реальные действия.
Чуть позднее услышал от известного политолога Станислава Белковского старый анекдот. Зайцы пришли к мудрому филину с просьбой дать совет, как улучшить их жизнь. Филин им сказал: «Станьте ёжиками». А когда зайцы его спросили, как же им стать ёжиками, филин ответил: «Я стратег, а не тактик; всё остальное — не моя забота».
Позволю себе краткие комментарии к образовательной части президентского Послания именно с точки зрения соотношения слова и дела, стратегии и тактики.
«Укрепление политической системы и правовых институтов, внутренняя и внешняя безопасность государства, социальная стабильность, современное образование и культура (культура в самом широком смысле этого слова) – без этого всего мы не добьёмся успехов».
Чистая правда! Стратегия в данном (как и в большинстве других) случае на высоте. Правда, не новая. Нечто похожее мы уже слышали почти 90 лет назад от В. Ленина, который в начале 1920-х годов требовал, чтобы «инновации» входили «в культуру, в быт, в привычки» и при этом наука не оставалась «мёртвой буквой или модной фразой». Вообще создаётся впечатление, что в результате постсоветской деиндустриализации, «обвала деревни» и падения культурного уровня в пору вновь поднимать «на щит» три, казалось бы, давно решённые задачи:
- индустриализация (точнее, постиндустриализация);
- кооперация (не путать с коллективизацией);
- культурная революция (имея в виду именно самый широкий смысл слова «культура»).
Кто сомневается, может посмотреть последний ООНовский Доклад «О развитии человека», подготовленный на основе данных по различным странам за 2007 год. В нём отмечены следующие изменения в позициях России по сравнению с предпоследним Докладом:
- индекс развития человеческого потенциала – 71 место вместо 67-го (в конце 1980-х гг., предположительно, в десятке лучших);
- индекс благосостояния – 56 место – без изменений (20 лет назад, по разным оценкам, от 19-го до 32-го);
- индекс долголетия – 124 место вместо 119-го (в конце советского периода продолжительность жизни соответствовала среднеевропейскому уровню);
- индекс образования – 41 место вместо 26-го (в советскую эпоху периодически входили в первую тройку).
А ведь 2007 г. был самым успешным среди постсоветских лет вообще и так называемых «тучных лет», в частности.
«Измениться должны мы сами. Необходимо преодолеть широко распространённые представления о том, что все существующие проблемы должно решить государство или кто-то ещё, но только не каждый из нас на своём месте».
И опять стратегически совершенно верно: надеяться на современное российское государство не приходится – остаётся «не плошать» самому.
Однако в рамках либеральной идеологии, которой явно вдохновлено Послание, не хватает одной маленькой детали – политической и экономической свободы. Попросту говоря, государство, на которое призывает граждан не надеяться даже его глава, должно, как минимум, этим гражданам не мешать.
Между тем, приведу, например, данные об уровне свободы информации в России за последние годы, представленные в рейтингах организации «Репортёры без границ»:
2002 г. – 122 место из 156 стран;
2003 г. – 121 место из 139;
2004 г. – 140 место из 167;
2005 г. – 138 место из 167;
2006 г. (период с сентября 2005 по сентябрь 2006 г.) – 147 место из 168;
2007 г. (период с 1 сентября 2006 г. по 1 сентября 2007 г.) – 144 место из 169;
2008 г. – 141 место из 173;
2009 г. – 153 место из 175 стран.
Увы, не утешают и рейтинги экономической свободы нашей страны: после всех «либеральных реформ» к 2007 г. мы оказались на 120 месте в мире. Личный опыт семи избирательных кампаний убеждает: каждая следующая из них была менее свободной, чем предыдущая.
Впрочем, пора обратиться к нашей главной теме.
«Главная задача современной школы – это раскрытие способностей каждого ученика, воспитание личности, готовой к жизни в высокотехнологичном, конкурентном мире».
Как стратегическая цель вполне приемлемо. По крайней мере, президент не повторил модных в последнее время утверждений насчёт образования как сферы услуг или выпадов в адрес советского прошлого, когда ставилась неверная якобы стратегическая цель – формирование творческой личности. Можно, конечно, дискутировать о том, правильно ли в Послании расставлены акценты (подчёркивается инструментальная роль образования, а не развитие нравственных начал или воспитание граждан). Однако это уже вопрос приоритетов. Много важнее другое: насколько соответствует поставленным задачам реальная образовательная политика. Но об этом ниже.
Теперь же перейдём к тем самым деталям, в которых, как известно, нередко прячется «дьявол».
«…мы, во-первых, разработаем и введём новые требования к качеству образования, соответственно, расширим список документов, характеризующих успехи каждого школьника. Единый госэкзамен должен оставаться основным, но не единственным способом проверки качества образования.
Кроме того, мы введём мониторинг и комплексную оценку академических достижений ученика, его компетенции и способностей».
Некоторые оптимистические комментаторы усмотрели в этом шаг навстречу противникам ЕГЭ, однако явно поспешили:
- единый госэкзамен и в настоящее время не является единственным инструментом проверки качества образования. Наряду с ним существуют, например, олимпиады;
- судя по контексту, в данном случае речь идёт о так называемом портфолио (реестре достижений) школьника, об эффективности которого можно судить лишь после того, как соответствующий документ будет представлен образовательному сообществу.
Главное же в другом: президент заявил, что ЕГЭ должен оставаться основным инструментом проверки знаний и тем самым предопределил характер работы соответствующей Комиссии при президенте. Между тем, на взгляд автора, первый год реализации федерального закона о ЕГЭ разрушил большинство мифов в этой области, и, в частности, миф о его объективности. И вот почему.
Первое. Мы часто слышим, что ЕГЭ – это «градусник», который нельзя ломать. Однако, уважаемые коллеги, представьте себе следующую процедуру измерения Вашей температуры в больнице: сначала измеряют температуру Вам; затем – всей больнице; и только после этого Вы узнаёте, нормальная у Вас температура или нет. Но именно такая процедура применяется в отношении ЕГЭ. Защищая право детей продолжить образование, Рособрнадзор постфактум «подбивал» результаты под допустимое, с его точки зрения, количество неудовлетворительных оценок – так сказать, определял, сколько же пациентов можно признать больными. Говорить в такой ситуации о какой-либо объективности просто смешно.
Второе. Руководитель Рособрнадзора Л. Глебова признала, что четверть «стобалльников» получили недостоверные оценки. Однако умные фальсификаторы натягивали оценку не до 100 (зачем привлекать к себе внимание?), но до 99, 97, 95 и т.д. баллов. Поскольку же умных людей у нас большинство, есть основания предполагать, что число недостоверных оценок между 90 и 100 баллами больше, чем в случае 100 баллов. Например, треть. Но разве это не «крест» на мифе об объективности ЕГЭ?
Третье. Оценки ЕГЭ в высокой степени недостоверны и в региональном аспекте. Убеждён: в любом краю есть замечательные учителя, а плохих детей не бывает по определению – дети бывают только хорошие и очень хорошие. И, тем не менее, когда Москва среди российских регионов оказывается на 11 месте по результатам ЕГЭ, а впереди неё – несколько национальных республик, это вызывает крайние сомнения.
Очевидно:
- детям в республиках значительно труднее сдать русский язык (сомневающиеся из числа русских могут попытаться сдать, например, аварский);
- учителя в провинции получают заведомо более низкую зарплату, чем в Москве (а качество преподавания более или менее коррелирует с социальным статусом педагога);
- уровень доходов в Москве несравненно выше, а, следовательно, родители имеют несравненно большие возможности платить репетиторам. Между прочим, большинство московских родителей, приходивших ко мне в Госдуму, утверждали: подготовить ребёнка к ЕГЭ значительно дороже, чем к обычному экзамену.
Получить при заведомо худших условиях лучшие результаты практически невозможно. Поэтому, как сказал бы Станиславский, не верю!
Четвёртое – контрольные замеры уровня подготовки первокурсников, полученные в ряде вузов. Так, по сообщениям печати, в МГУ не подтвердили высокие баллы ЕГЭ 60% студентов, подвергшихся испытанию. Аналогичным образом, в Финансовой академии при Правительстве РФ подтвердили результаты ЕГЭ лишь 30% первокурсников.
Более того, диктант, проведённый на журфаке МГУ, показал: можно прекрасно сдать ЕГЭ и при этом быть совершенно безграмотным. Впрочем, такую ситуацию давно предсказал известный московский учитель Лев Айзерман. Возникает естественный вопрос: если ЕГЭ не выявляет грамотность, навыки устной и письменной речи и т.п., основным инструментом проверки чего является такой экзамен?
«Особое внимание надо уделить старшеклассникам. Программы их обучения будут прямо связаны с выбором специальности».
Речь, видимо, идёт либо о профильной старшей школе, либо об индивидуальных траекториях обучения. Между тем, псевдопрофилизация происходит уже сейчас: старшеклассники просто перестают изучать предметы, по которым не собираются сдавать ЕГЭ, а «непрофильные» учителя с пониманием или состраданием относятся к подобного рода симуляции учёбы. В итоге при бешенных перегрузках качество образования падает.
«Второе. Школа станет центром творчества и информации, насыщенной интеллектуальной и спортивной жизни. С помощью архитектурного конкурса будут выбраны новые проекты строительства и реконструкции школьных зданий… Они начнут использоваться повсеместно уже с 2011 года. Задача сконструировать так называемое умное здание,… где предусмотрены технологии обучения, укрепления здоровья, обеспечения школьников нормальным, качественным питанием, горячим питанием».
Внутренняя связь между частями этого текста не вполне понятна. Ведь центром творчества школу делает не здание, даже самое «умное», но педагогический коллектив.
Что же касается горячего питания, приведу лишь два факта из письма директора Департамента государственной политики в сфере воспитания, дополнительного образования и социальной защиты детей Минобрнауки А.А. Левитской № Мон-П-2744 от 28 ноября 2008 г.: «Существующая сегодня система школьного питания, к сожалению, не обеспечивает качественного сбалансированного питания школьников…, что является основной причиной различных «школьных» болезней (задержка роста, анемия, кариес, болезни желудочно-кишечного тракта) более чем у 30% от общей численности детей, а также главной причиной увеличения численности школьников с дефицитом массы тела (в 1,5 раза за последние 10 лет)». «По данным Центральной военно-врачебной комиссии Минобороны России при выдаче приписного свидетельства ежегодно освобождаются от военной службы по состоянию здоровья из-за недостаточного питания свыше 90 тыс. семнадцатилетних юношей».
Между тем, ежегодно думское большинство «проваливает» поправки автора, направленные на обеспечение горячим питанием хотя бы всех детей в младшей школе и детей из семей с низкими и средними доходами в 5-11 классах. Никаких существенных изменений в федеральном бюджете на 2010-2012 гг. в этом отношении обнаружить не удалось, а упомянутые выше поправки 18 ноября 2009 г. отклонены в очередной раз. Точно так же, судя по бюджету, можно предполагать, что и количество «умных» школ в ближайшей перспективе можно будет пересчитать по пальцам.
«Все школы будут иметь доступ уже не к обычному, а к широкополосному интернету».
Надеюсь, эта установка будет исполнена лучше других. Ведь президенту, так же, как мне, хорошо известно: несмотря на усилия последних лет, Россия ежегодно теряет по 1-2 места в различных рейтингах электронного обучения и готовности к сетевому миру.
«Уже в следующем году будет введён новый норматив занятий физкультурой – не менее трёх часов в неделю».
Если не ошибаюсь, об этом говорил ещё министр образования В. Филиппов, но готов порадоваться, что, наконец, «дозрели».
«Особая задача – создание безбарьерной школьной среды для детей-инвалидов. В 2010 году будет принята пятилетняя государственная программа «Доступная среда», направленная на решение этих проблем».
Должен сознаться: в этом месте лично инициировал аплодисменты в адрес президента, хотя о федеральной целевой программе было известно ещё с апрельского заседания Совета по делам инвалидов при президенте РФ. Однако ключевым остаётся всё тот же вопрос: где деньги на программу и сколько их будет?
«Третье, что мы должны сделать, – расширить самостоятельность школ, причём как в определении индивидуальных образовательных программ, так и в расходовании финансовых средств. Со следующего года самостоятельность получат школы, ставшие победителями конкурсов в национальном проекте «Образование», и школы, преобразованные в автономные учреждения, а обязательная отчётность таких школ будет резко сокращена в обмен на, естественно, открытость информации о результатах работы. С директорами таких школ будут заключены контракты, предусматривающие особые, с учётом качества работы, контрактные условия труда».
Несмотря на кричащую остроту проблемы бюрократизации и «завинчивания гаек», эти обещания радуют мало. В них – типичная логика образовательной политики и законодательства последних лет: отнять свободу у всех, а вернуть – лишь некоторым.
Напомню: до т.н. монетизации в России действовал один из самых «продвинутых» законов в области образования, который предоставлял большие академические свободы участникам образовательного процесса и экономическую самостоятельность – учреждениям. И то, и другое было значительно урезано печально знаменитым ФЗ № 122 от 22.08.2004. Теперь свободы собираются вернуть лишь победителям конкурсов, а также тем, кто согласится перейти в автономные учреждения (АУ). Правда расширение самостоятельности АУ покупается ценою резкого сокращения гарантий бюджетного финансирования, а вместе с тем и автономии образовательного учреждения. Правильное решение очевидно: восстановить редакцию Закона РФ «Об образовании», которая действовала до «монетизации» и предоставляла широкие академические и экономические свободы всем.
«Четвёртое. Мы законодательно закрепим равенство государственных и частных общеобразовательных учреждений».
Слава богу, если хоть один порок закона о «монетизации» будет преодолён. Кстати, соответствующий законопроект нами давно подготовлен, однако не вносился в Госдуму из-за перспективы провала.
«…предоставим семьям более широкие возможности выбора школы, а ученикам – доступ к урокам лучших преподавателей с использованием технологий дистанционного и дополнительного образования. Это особенно важно для малокомплектных школ, для удалённых школ, вообще в целом для российской провинции».
Идея заслуживает безусловной поддержки. Более того, знаю два передовых в использовании современных образовательных технологий вуза, которые предлагают две модели спасения сельской школы на базе таких технологий. Однако подушевое финансирование и бухгалтерский подход приводят в последние годы к её ускоренной ликвидации: по официальным данным, за 2003-2006 учебные годы было ликвидировано около 1900 таких школ, а за 2007-2008 учебный год – около 2600. Ещё несколько лет таких «реформ» – и спасать будет некого.
«Пятое…: систему педагогического образования также ждёт серьёзная модернизация. Будут внедрены обязательные курсы переподготовки и повышения квалификации на базе лучших российских вузов и школ. Средства на повышение квалификации должны предоставляться с возможностью выбора образовательных программ».
Всё верно. Вот только будут ли средства предоставляться вообще?
«…педагогические вузы должны быть постепенно преобразованы либо в крупные базовые центры подготовки учителей, либо в факультеты классических университетов».
Интересно, кто убедил президента в том, что классические университеты готовят учителя лучше, чем педагогические вузы? Это, по меньшей мере, спорно. Хотим сделать очередную кальку с западного опыта? Но, боюсь, в России опять не хватит «шведов». К тому же непонятно, как можно многотысячный и многопрофильный педагогический вуз в региональном центре превратить в один факультет. А главное, зачем? Думаю, педагоги могли бы все эти вопросы задать президенту напрямую, например, через его блог.
«Мы начнём привлекать для работы в школах тех, кто способен обеспечить более качественное профильное образование для старшеклассников, включая, кстати, и квалифицированных специалистов, которые не имеют педагогического образования. Те, кто решит работать в школе, смогут пройти краткосрочные специализированные курсы. Одновременно будут введены особая система поощрений и требования к обязательному подтверждению уровня квалификации преподавателей».
Наконец-то, мы добрались до главного. Хорошо, что на сей раз, в отличие от прошлогоднего Послания, президент хотя бы упомянул о краткосрочных курсах для тех, кто, не имея педагогического образования, отважится придти в школу. Кстати, если учитель вознамерится стать хирургом или атомщиком, ему тоже будет достаточно краткосрочных курсов?
Однако ключевая проблема не профильное или непрофильное образование, но миллион раз озвученный «со всех трибун» вопрос о статусе учителя. Спрашивается: пойдут ли высококвалифицированные люди из науки, государственного управления или производства учить детей? В Москве и северных округах – может быть. В Петербурге – ещё быть может. А в большинстве регионов – ни в жизнь. Разве что «пересидеть» кризис, а потом бежать от нищеты и бюрократического унижения куда угодно.
Напомню: средняя зарплата в образовании в предкризисном 2007 году составляла в США 129% от средней по стране, а в России – 66%.
Объявляя 2010 год Годом учителя, президент, видимо, забыл, что:
- в федеральном бюджете-2010 второй год подряд не предусматриваются средства для повышения зарплаты интеллигенции вообще и педагогических работников, в особенности. Другими словами, их реальная зарплата (с учётом роста цен) в большинстве регионов опять снизится;
- правительство России оказывает давление на профильный Комитет Госдумы, требуя принять закон о фактической отмене коммунальных льгот для сельских педагогов (видимо, в проклинаемые 1930-е денег у государства было больше, чем в «благословенные» 2000-е);
- в 2010 г. в федеральном бюджете почти в 5 раз сокращаются средства на поощрение лучших учителей;
- одновременно приостанавливается действие статей законов о выплате «книжных» денег аспирантам и компенсации родительской платы за детей, посещающих дошкольные учреждения и т.п.
В таких условиях гораздо больше оснований объявить 2010 г., как и 2009 г., Годом банкира и олигарха – но не любого, а приближённого к власти. Что же касается учителей, то весьма вероятно, что в 2010 г. популярность среди них вновь обретёт старая формула: за любовь и заботу спасибо, но лучше помогите материально!
На упомянутом уже заседании Комитета автор призвал депутатов всех фракций сделать всё возможное для того, чтобы положение учителя не ухудшилось хотя бы в его собственный год. И прежде всего – при обсуждении закона о федеральном бюджете. Интересно, что 2,5% депутатов от «Единой России» прислушались к этому призыву, проголосовав 18 ноября 2009 г. за поправку к бюджету о повышении зарплаты интеллигенции в 2010 г. на 30%. Но депутатов профильного Комитета среди них не оказалось. Вернёмся, однако, к Посланию президента.
«Школа, наряду с семьёй, является базовым социальным институтом, формирующим личность, приобщающим новые поколения к ценностям отечественной и мировой культуры, делающим человека цивилизованным. А инновационная экономика может сформироваться только в определённом социальном контексте как часть инновационной культуры, основанной на гуманистических идеалах, на творческой свободе, на стремлении к улучшению качества жизни».
Аплодирую и подписываюсь обеими руками. Вот только по-прежнему не понимаю, как «зайцы» могут стать «ёжиками». Тем более, что современная отечественная образовательная политика такому превращению активно мешает.
