На мой взгляд, существуют, по крайней мере, три взаимосвязанных и не обязательно альтернативных подхода к решению проблем людей с инвалидностью. Первый подход – социозащитный. Его суть в том, чтобы путем денежных выплат либо предоставления льгот приблизить показатели уровня жизни людей с инвалидностью к аналогичным показателям здоровых.
Правда, в России этот подход часто сводился к известной формуле: «вот тебе три рубля – ни в чем себе не отказывай и не тревожь государственные органы». Именно такова, на мой взгляд, концепция печально знаменитого закона № 122 от 22.08.2004 г. («о монетизации»), ошибочность которого в части инвалидности в настоящее время официально признана как на уровне заявлений (председателя профильного думского Комитета А. Исаева на первом заседании Совета по делам инвалидов при Президенте РФ), так и на уровне законодательства, связанного с очередной пенсионной реформой (о чем ниже).
Второй подход – реабилитационный. Его смысл – приспособление человека с инвалидностью к потребностям общества. Подобно первому, этот подход вполне правомерен. Однако в России де-факто и он нередко истолковывается властями в духе известной формулы: «спасение утопающих – дело рук самих утопающих» (обладаешь трудоспособностью – снижаем пенсию, а существуют ли действительные возможности трудоустройства, никого особенно не волнует).
Третий подход – интеграционный. Он заключается в том, чтобы не инвалида приспосабливать к обществу, а, напротив, общество – к потребностям инвалида.
Повторю: подходы не альтернативны, но комплиментарны, способны дополнять друг друга. Однако, на мой взгляд, именно третий подход положен в основу Конвенции о правах инвалидов. Обратимся к ее содержанию.
«У 650 млн. инвалидов, живущих на нашей планете, была мечта, – мечта стать равными членами общества, мечта иметь равные с другими права, – эта мечта сбылась!» – такими словами Международный союз организаций инвалидов приветствовал принятие 61-й Генеральной Ассамблеей ООН Конвенции о правах инвалидов. И явно поспешил: мечта людей с ограниченными возможностями здоровья о равных возможностях, конечно, не сбылась; однако «свет в конце тоннеля» стал чуть ближе. Впрочем, об этом чуть позже, а пока остановимся на понятии инвалидности, которое содержит новый документ ООН.
Точного определения инвалидности Конвенция не даёт, но содержит так называемый социальный подход к ней. Согласно документу, инвалидность – это комплекс препятствий к полному и эффективному участию в жизни общества наравне с другими, возникающий вследствие взаимодействия между физическими, сенсорными, психическими или интеллектуальными нарушениями и различными барьерами среды жизнедеятельности и общественных отношений, которые при отсутствии таких нарушений человек способен преодолеть без специальных мер социальной поддержки. Причем, согласно Конвенции, понятие инвалидности носит эволюционирующий характер.
Точно так же к числу инвалидов Конвенция относит лиц с устойчивыми физическими, психическими, интеллектуальными или сенсорными нарушениями, которые при взаимодействии с различными барьерами могут мешать их полному и эффективному участию в жизни общества наравне с другими. Иначе говоря, содержание обоих понятий может изменяться с развитием общества, возникновением новых социальных условий, новых форм жизнедеятельности человека и участия его в общественной жизни, новых барьеров среды и общественных отношений, но всегда связано с нарушениями здоровья.
Казалось бы, тем же путём шло и российское законодательство. Однако, начиная с пенсионной реформы и в особенности после принятия ФЗ № 122 от 22.08.2004 г. на смену социальному подходу к инвалидности в законодательство фактически пришёл примитивно трудовой, причём, скажу прямо, в совершенно извращённой форме: почти все социальные гарантии, предоставляемые инвалиду (включая даже налоговые льготы!), стали увязываться исключительно с так называемым ограничением способности к трудовой деятельности (сокращённо – нетрудоспособность).
Переходя от концептуальных проблем к практическим, остановимся лишь на трех вопросах.
I. Первый из них – решения и ожидаемые последствия первого заседания Совета по делам инвалидов при Президенте РФ, которое Президент, как известно, провел 7 апреля 2009 г.
В политике чудес не бывает. Президентский Совет на первом же заседании не мог решить всех проблем инвалидов. Однако, на мой взгляд, после него произойдет движение вперед по нескольким вопросам, а по некоторым оно уже началось. «Сухой остаток» президентского Совета, вероятно, окажется следующим:
1. Президент дал поручение правительству РФ до конца 2009 г. подготовить к ратификации Конвенцию о правах инвалидов. Надеюсь, есть шанс в первом полугодии 2010 г. ее ратифицировать. Специальные Парламентские слушания по подготовке Конвенции к ратификации в Государственной Думе 13 апреля 2009 г. проводил Комитет по международным делам. Понятно, что и ратификация Конвенции сама по себе также не означает быстрых перемен: придется перестраивать законодательство и немало работать над тем, чтобы оно исполнялось. Однако Конвенция – своеобразный юридический «рычаг», с помощью которого, вспоминая Архимеда, можно, если не перевернуть социальную политику по отношению к инвалидам, то, по крайней мере, существенным образом повернуть ее в лучшую сторону.
2. Президент объявил, что в ближайшее время концепция социальной поддержки инвалидов в зависимости от степени ограничения способности к трудовой деятельности (утраты трудоспособности) будет заменена традиционной для нашей страны концепцией социальной защиты инвалидов в соответствии с группами инвалидности. Более того, спустя почти пять лет со времени принятия Федерального закона № 122 от 22.08.2004 г. («о монетизации»), ошибочность концепции степеней утраты трудоспособности признал и председатель профильного Комитета Думы по труду и социальной политике А. Исаев. Кстати, умение признавать ошибки для политика – не недостаток, но достоинство. Жаль только, что правящей партии потребовалось для этого так много времени, а также смена министра здравоохранения и социального развития.
Кстати, я не сторонник того, чтобы «бросать камни» в тех, кто утратил власть и влияние. Более того, считал и считаю М. Зурабова талантливым администратором – иное дело, на что этот талант направлен. Пожалуй, вопрос о степенях утраты трудоспособности – это едва ли не единственный вопрос из многих, которые мне приходилось задавать М. Зурабову, на который он никогда не мог найти вразумительного ответа. И не случайно: обосновать эту концепцию действительно крайне сложно.
Напомню: практически все общественные объединения инвалидов многократно требовали на своих съездах и в обращениях к руководству страны отказаться от этой концепции. При этом мы всегда подчеркивали, что она является одновременно и антисоциальной, поскольку предусматривает сокращение многочисленных льгот, и, вместе с тем, – антиреабилитационной, поскольку активно отбивает у инвалидов желание работать, учиться, заниматься спортом и общественной деятельностью. Каждый, кто стремится к реабилитации и интеграции в общество, рискует понижением степени утраты трудоспособности и, следовательно, уровнем пенсий и социальных выплат.
Действительно, о какой утрате трудоспособности можно говорить применительно к паралимпийскому чемпиону или призеру? К профессору или научному работнику? К общественному активисту или успешному бизнесмену? Между тем, в качестве инвалидов все они нуждаются в обеспечении равных возможностей со здоровыми людьми.
3. Есть основания ожидать, что правительством будет принята Федеральная целевая программа (ФЦП) формирования и развития безбарьерной среды. Сроки принятия (а тем более – реализации) такой программы в настоящее время уточнить невозможно. На президентском Совете эту проблему поднимал М. Терентьев. Думаю, он и расскажет о ней более подробно.
4. На Совете при Президенте активно обсуждался вопрос о поддержке в условиях кризиса предприятий, использующих труд инвалидов. На мой взгляд, меры государства по поддержке наших предприятий, как, впрочем, и предприятий обычных, явно отстают от нарастания кризиса. Напомню: за первый квартал текущего года Россия заняла первое место среди стран «восьмерки» по глубине падения производства валового внутреннего продукта (ВВП) – (-9,5%). Если память не изменяет, в США – родоначальнике кризиса – спад 2,6% ВВП, а в Китае – рост 6,1%. Пикалево, Северо-Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат и многие другие организации – это лишь частные примеры.
Понимая серьезность ситуации в экономике в целом, на президентском Совете мы ставили вопрос о том, что предприятия, использующие труд инвалидов, – это особая категория, нуждающаяся в особых мерах поддержки, причем в первоочередном порядке. Возражений со стороны Президента и представителей исполнительной власти не последовало. Более того, председатель профильного думского Комитета А. Исаев говорил о необходимости увеличения бюджетной поддержки наших предприятий. Минэкономразвития даны соответствующие поручения. Созданы рабочие группы. Однако практических мер в течение полутора месяцев со времени проведения президентского Совета не принято.
5. Проблема квотирования рабочих мест для инвалидов. Хотел бы не ошибиться, позволив себе следующий прогноз. На мой взгляд, есть некоторые шансы, что в обозримой перспективе будет принято компромиссное предложение председателя думского Комитета по труду и социальной политике А. Исаева. Чтобы объяснить его смысл, необходимо обратиться к истории вопроса.
Напомню: на протяжении почти девяти лет (1996-2004) в России действовал Федеральный закон «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» – один из самых прогрессивных в мире. Закон был подготовлен с учетом опыта социальных государств Европы и, в частности, Германии. По причине недостатка денег в бюджете, а также общего антисоциального курса правительства, закон исполнялся плохо, однако содержал вполне современную концепцию и важные конкретные положения.
В отношении квотирования рабочих мест для инвалидов в законе были прописаны две основные позиции:
1) обязательное квотирование рабочих мест для инвалидов на предприятиях с числом работников более 30;
2) для предприятий, которые не исполняют пункт № 1, обязательное перечисление соответствующей суммы целевым назначением на создание рабочих мест для инвалидов на других предприятиях (в первую очередь – на предприятиях общественных организаций инвалидов).
Федеральный закон № 122 от 22.08.2004 г. («о монетитзации») целиком устранил из законодательства вторую позицию и значительно ухудшил первую: обязанность квотировать рабочие места для инвалидов в настоящее время установлена лишь для предприятий с числом работников свыше 100. По оценкам столичного Департамента социальной защиты, только московские инвалиды потеряли на этом десятки миллиардов рублей.
На Совете по делам инвалидов при Президенте председателем профильного думского Комитета А. Исаевым было внесено следующее компромиссное предложение, которое имеет шансы войти в законодательство:
- для частных предприятий сохранить пороговую численность квотирования в 100 работников;
- для предприятий государственных, с государственных участием или получающих государственную помощь понизить эту численность до 50 работников (это хуже, чем было до принятия закона «о монетизации», но лучше, чем по действующему законодательству);
- восстановить в законе положение о целевом отчислении на создание рабочих мест для инвалидов средств предприятий, отказывающихся от квотирования.
6. На президентском Совете мною был поставлен вопрос о поддержке проекта Федерального закона о внесении изменений в действующее законодательство в части образования лиц с ограниченными возможностями здоровья. Законопроект, без преувеличения, многострадальный. Мы начали работать над ним с 1994 г. – скоро можно будет отмечать 15-летний юбилей. Дважды этот закон, принятый Думой и Советом Федерации, отклонял Президент Б. Ельцин. По моей просьбе Президент В. Путин поручал своей администрации согласовать текст законопроекта с его разработчиками, однако администрация этого поручения не исполнила. Госдума IV созыва сняла закон с рассмотрения, но в качестве компенсации создала в профильном Комитете специальную рабочую группу по разработке нового законопроекта. Несмотря на то, что работа велась совместно с Минобрнауки, другими ведомствами и общественными организациями инвалидов, новый законопроект также получил отрицательное заключение правительства.
На президентском Совете 7 апреля 2009 г. мною было предложено Президенту, если это необходимо, поручить юристам доработать наш законопроект и внести его от своего имени. Президент дал соответствующее поручение правительству. Официального ответа на это поручение до настоящего времени не получено, однако неофициально нам сообщили, что готовится следующее предложение: вместо уже подготовленного законопроекта включить специальную главу об образовании лиц с ограниченными возможностями здоровья в проект интегрированного закона «Об образовании» (своеобразный образовательный миникодекс), разработку которого Министерство предполагает завершить к концу 2010 г. Другими словами, раньше 2011 г. интегрированного законопроекта ждать не приходится, а это значит, что вся работа по законодательному обеспечению образования инвалидов приостанавливается, минимум, на два года. Такое решение нельзя признать удовлетворительным. Поэтому в проект письма Президенту нами включено предложение вернуться к рассмотрению законопроекта об образовании лиц с ограниченными возможностями здоровья.
Подводя итог первой части своего выступления, повторю: после заседания президентского Совета «подвижки» в законодательстве о социальной защите инвалидов будут происходить. Однако медленнее, чем это необходимо.
В основу статьи положен доклад О. Смолина на круглом столе «Инвалиды в большом городе: законодательство и обязательства социального государства» в Госдуме 19 мая 2009 г., дополненный позднее материалами обсуждения в Госдуме 15 июля того же года названных законопроектов, затрагивающих пенсионные и иные интересы инвалидов.
II. Перейду теперь ко второму основному сюжету моего выступления, касающемуся двух больших законопроектов с длинными названиями, рассматриваемых в Думе. Формально эти законопроекты посвящены тарифам и механизмам отчислений во внебюджетные фонды, которые обязаны делать организации. В действительности речь идет о новой пенсионной реформе, которую отчасти можно было бы назвать «вперед – назад: от Зурабова». Реформа имеет сторонников и противников, предъявляющих серьезные аргументы за и против.
Отметим сначала наиболее существенные шаги вперед:
1. В результате принятия закона средний размер пенсии в номинальном исчислении увеличится существенно (по словам председателя Комитета Государственной Думы по труду и социальной политике А. Исаева, на 42-44%), в особенности за счет наиболее низких пенсий. Разумеется, фактически речь идет не об увеличении, но об индексации пенсий, поскольку цены на товары первой необходимости, которые покупают пенсионеры, в последние годы растут в 2-2,5 раза быстрее, чем средние цены, т.е. примерно на 25% ежегодно. И тем не менее, новые пенсии в целом будут выше старых.
2. Согласно новому закону, суммарный доход пенсионера не должен быть ниже прожиточного минимума пенсионера в данном регионе. Если пенсия оказывается ниже, пенсионер вправе получить доплату от государства. Разумеется, отечественный прожиточный минимум занижен сверх всякой меры: не случайно в предвыборный период кандидаты в депутаты любят сравнивать нашу потребительскую корзину с блокадной или лагерной. Разумеется, так называемый прожиточный минимум пенсионера занижен по сравнению с аналогичным минимумом работающего человека еще примерно в полтора раза (как будто человек в возрасте после 55 или 60 лет уже не нуждается в пище, одежде, коммунальных услугах, не говоря уже о лекарствах). И, тем не менее, мы также имеем очевидный шаг вперед.
3. Закон предусматривает переоценку в сторону увеличения пенсионных прав, приобретенных гражданином до 2002 г., – на 10%. Одновременно увеличиваются ценности трудового стажа, полученного в советский период (до 1991 г.) посредством так называемой валоризации (повышения) – по 1% за каждый год стажа. Напомню: обесценивание стажа было одним из ключевых пороков пенсионной реформы М. Зурабова.
Понятно, что все перечисленные положения имеют прямое отношение к инвалидам в качестве пенсионеров. Однако законопроект содержит и еще одну позицию, относящуюся к ним именно в качестве инвалидов.
4. Эта позиция – отказ от использования степеней ограничения способности к трудовой деятельности (утраты трудоспособности) и возвращение к пенсионированию и социальной поддержке в зависимости от групп инвалидности.
В законопроекте, принятом Госдумой в первом чтении, сохранялось понятие утраты профессиональной трудоспособности, что оставляло возможность различных трактовок для органов медико-социальной экспертизы. В результате работы депутатов с правительством был достигнут компромисс, отразившийся в следующем определении пенсии, которое зафиксировано в тексте вступившего в силу закона:
«Трудовая пенсия – ежемесячная денежная выплата в целях компенсации застрахованным лицам заработной платы и иных выплат и вознаграждений, утраченных ими в связи с наступлением нетрудоспособности вследствие старости или инвалидности, а нетрудоспособным членам семьи застрахованных лиц – заработной платы и иных выплат и вознаграждений кормильца, утраченных в связи со смертью этих застрахованных лиц, право на которую определяется в соответствии с условиями и нормами, установленными настоящим Федеральным законом. При этом наступление нетрудоспособности и утраты заработной платы и иных выплат и вознаграждений в таких случаях предполагаются и не требуют доказательств».
Для сравнения приведем прежнее определение: «Трудовая пенсия – ежемесячная денежная выплата в целях компенсации гражданам заработной платы или иного дохода, которые получали застрахованные лица перед установлением им трудовой пенсии либо утратили нетрудоспособные члены семьи застрахованных лиц в связи со смертью этих лиц, право на которую определяется в соответствии с условиями и нормами, установленными настоящим Федеральным законом».
Очевидно: по сравнению с прежней редакцией статьи в новом определении появилось упоминание не только об утраченном доходе (заработке), но и об утраченной трудоспособности, что, вообще говоря, представляет собой шаг назад. Однако:
во-первых, представители правительства полагают, что такое упоминание необходимо в связи с международными документами, к которым присоединилась Россия;
во-вторых, положение о том, что утрата трудоспособности не требует доказательств, как представляется, снимает все возможные проблемы;
в-третьих и главное, данное упоминание является совершенно незначительной ценой, которую пришлось заплатить представителям инвалидов в парламенте за отказ правительства от концепции пенсионирования в соответствии с ограничением способности к трудовой деятельности и, соответственно, за возврат к выплате пенсий в соответствии с группами инвалидности.
Как наверняка помнят участники семинара, это соответствует требованиям всех ведущих общественных организаций инвалидов, выдвигаемым на протяжении почти пяти лет. Как поется в известной песне, «и все-таки мы победили». Теперь ключевая задача – отследить критерии, по которым будут устанавливаться группы инвалидности, чтобы зло, изгнанное «через дверь», не вернулось «через окно».
Назовем теперь наиболее значимые слабые стороны закона.
1. В российском законодательстве, в том числе в ФЗ № 122 от 22.08.2004 г. («о монетизации»), предоставляемые инвалиду социальные гарантии и льготы, включая заменяющую их ежемесячную денежную выплату (ЕДВ), неизменно рассматривались не в качестве дохода, но в качестве компенсации, призванной обеспечить инвалиду равные возможности с другими людьми (либо, по крайней мере, уменьшить неравенство этих возможностей). Поэтому при отсутствии специально выделенного прожиточного минимума инвалидов различных групп (степеней утраты трудоспособности) они не учитывались при определении соответствия (или несоответствия) доходов инвалида прожиточному минимуму в данном регионе. Напротив, согласно новому закону, когда рассчитывается суммарный доход инвалида, который, как и у любого пенсионера, должен быть не ниже прожиточного минимума пенсионера в данном регионе, ежемесячная денежная выплата, выдаваемая, повторю, в качестве компенсации утраченных льгот, в доход уже включается. Это явный шаг назад по сравнению даже с зурабовским законом. Более того, это никак не укладывается в концепцию самого же правительства, где пенсия рассматривается как компенсация утраченного заработка, тогда как ежемесячная денежная выплата, несомненно, призвана компенсировать дополнительные потребности инвалида.
Вот фрагмент полемики между автором этих строк и представителем правительственной точки зрения на заседании Госдумы 15 июля 2009 года.
Смолин О.Н.: «Даже по закону о монетизации предлагалось не учитывать ежемесячные денежные выплаты в качестве основного источника дохода инвалида.
Напомню ещё, что ежемесячная денежная выплата в своё время была в отношении инвалидов введена именно как способ компенсировать инвалидность, а не утраченный заработок. Теперь, ссылаясь на решение Конституционного Суда, которое не имеет в данном случае обязательного характера для законодателя, а имеет разрешительный характер для исполнительной власти, нам говорят о том, что мы обязаны включать ежемесячную денежную выплату при начислении доплат к пенсии до прожиточного минимума пенсионера. Мне представляется, что это неправильно.
… нужно вывести ежемесячную денежную выплату из этих доплат и сохранить её в качестве компенсации именно инвалидности, а не утраченного заработка».
Гайнуллина Ф.И.: «Комитет, предлагая вам отклонить данную поправку, руководствовался решением Конституционного Суда Российской Федерации, по которому единовременные денежные выплаты являются предметом совокупного дохода пенсионера».
В таких условиях, естественно, возникает давно обсуждавшийся вопрос о прожиточном минимуме инвалида: должен ли этот прожиточный минимум быть таким же, как у остальных пенсионеров, или же предусматривать компенсацию дополнительных расходов, связанных с инвалидностью? Для меня ответ очевиден, и, более того, мною многократно вносились законопроекты, предусматривающие выделение инвалидов (либо инвалидов I и II группы) в особую категорию для расчета прожиточного минимума. Если бы один из таких законопроектов был принят, ситуация вернулась бы «на круги своя», а именно: расходы, связанные с компенсацией дополнительных расходов инвалида и хотя бы отчасти зафиксированные в ежемесячной денежной выплате, пришлось бы исключить из сумм, учитываемых при определении соответствия этого дохода величине прожиточного минимума пенсионера.
2. Закон предусматривает возвращение от социального налога к отмененной зурабовской пенсионной реформой и Налоговым кодексом системе страховых взносов. На этом много лет настаивала Федерация независимых профсоюзов России, ибо налог уплачивается гражданином безвозвратно, тогда как взнос должен в той или иной форме к нему вернуться. Однако концептуально верная идея отягощена в законе двумя серьезными недостатками.
Во-первых, не восстановлен фонд занятости, что вызывает вопросы насчет того, как будут аккумулироваться и распределяться средства, предназначенные для сохранения рабочих мест и создания новых. В условиях экономического кризиса это особенно важно.
Во-вторых, возврат к прежней системе администрирования, когда страховые взносы будет собирать не федеральная налоговая служба, но каждый фонд самостоятельно, чреват увеличением числа государственных чиновников и затрат на их содержание при снижении эффективности сборов: в свое время именно Пенсионный фонд, Фонд обязательного медицинского страхования и Фонд социального страхования имели колоссальный недобор и крайне низкую собираемость страховых взносов.
3. В законе во многом осталась не решенной проблема так называемых нестраховых периодов или, по-другому, «украденного стажа». В частности, годы обучения в профессиональных учебных заведениях по-прежнему учитываются лишь при начислении пенсии по крайне не выгодной для пенсионера системе и не входят в стаж в случае исчисления пенсии, говоря понятным языком, с использованием индивидуального коэффициента пенсионера. Разработчики пенсионного закона, по-видимому, продолжают считать, что, с одной стороны, люди с более высоким образованием, как правило, получают более высокую зарплату и тем самым компенсируют недостаток трудового стажа; а с другой – что отсутствие страховых взносов в данный период не позволяет учитывать его при назначении пенсии. При этом, как и прежде, забывают (точнее – делают вид), что:
во-первых, отечественная политика оплаты труда и без того обесценила высокую квалификацию и образование (медицинские работники, ученые, работники образования и работники культуры входят в пятерку хуже всего оплачиваемых профессиональных отрядов);
во-вторых, никаких страховых взносов (а, следовательно, и нестраховых периодов), например, в советский период просто не существовало.
Разумеется, люди с высоким уровнем образования в результате новой реформы в номинальном размере пенсии не потеряют. Однако валоризация, увеличивая ценность трудового стажа, одновременно относительно еще более обесценивает время жизни, затраченное на получение образования (в техникуме, вузе, аспирантуре, докторантуре и т.п.). Критикуя этот порок, унаследованный новым законодательством от зурабовской реформы, депутат О. Дмитриева сформулировала его принцип на заседании Госдумы 3 июня 2009 г. следующим образом: кто не учится – тот ест!
Неоднократно, но не слишком успешно, мне приходилось объяснять на заседаниях различных российских парламентов, что образование – не частное дело человека. Когда гражданин учится, он делает это не только для себя, но и для общества, что подтверждается экономической социологией. Американские исследования почти двадцатилетней давности показали: люди с высшим образованием в среднем вносят в создание валового внутреннего продукта вклад, более чем вдвое превышающий аналогичный вклад людей без высшего образования. В США в период исследования они составляли около 25% активного населения (сейчас – более 31%), производя при этом более половины всего ВВП.
Кстати, в России доля людей с высшим образованием в составе активного населения – около 22%, т.е. в полтора раза ниже, чем в США. Однако отечественные политики без конца твердят о чрезмерно большом количестве студентов вместо того, чтобы задуматься, не является ли такое отставание причиной слабого развития инновационной экономики в стране. Отечественное пенсионное законодательство, как и политика оплаты труда в бюджетной сфере, явно дестимулируют граждан в отношении образования, а тем самым ставит под сомнение и планы создания такой экономики.
Результаты голосования по поправке № 149, возвращающей время учебы в пенсионный стаж, 15 июля 2009 г. выглядят следующим образом:
КПРФ: за – 96,5%; не голосовало – 3,5%.
«Справедливая Россия»: за – 81,6%; не голосовало – 18,4%.
«Единая Россия»: не голосовало – 100%.
ЛДПР: не голосовало – 100%.
4. Новое законодательство увеличивает налоговую нагрузку, вводя вместо 26-процентного социального налога страховые взносы в сумме 34%. Понятно, что от этого, прежде всего, пострадает малый и средний бизнес, а главное – сами работники, зарплаты которых, если и не снизятся, то, по крайней мере, будут медленнее расти.
5. Несправедливость налогообложения по новому законодательству не только не сократится, но даже вырастет. Как известно, во всем «цивилизованном» мире принцип налоговой системы состоит в том, что богатые делятся с бедными: чем больше доход – тем больше платишь налогов. Российское же законодательство в этом смысле уникально: у нас бедные делятся с богатыми. Помимо невиданной в развитых странах плоской 13-процентной шкалы, согласно которой начинающая учительница и имеющий бешеные накопления «олигарх» платят от своих доходов одинаковый процент, одновременно с социальным налогом была введена и его регрессивная шкала: чем больше доход – тем меньше отчисляешь налогов.
Законодательство о страховых взносах ликвидировало регрессивную шкалу налогообложения, однако новая система оказалась ничуть не лучше старой. Закон ввел так называемую границу отсечения в 415 тыс. руб. в год, свыше которой страховые взносы не берутся. Другими словами, при зарплате в 35 тыс. руб. в месяц эффективная ставка нового социального налога составит 34%, тогда как при зарплате в 250 тыс. руб. (а в Москве это типичная зарплата менеджера или доход бизнесмена средней руки) – около 5%.
Представители правительства мотивировали свою позицию тем, что, согласно страховому принципу, если брать отчисления со всей суммы доходов, миллионерам придется платить огромную пенсию. Однако депутат О. Дмитриева на пленарном заседании Госдумы 15 июля 2009 г. предложила поправку, исключающую такую возможность. Вот фрагмент стенограммы:
Дмитриева О.Г.: «Всем известно, но почему-то об этом часто забывают говорить, что взнос в Пенсионный фонд состоит из двух частей. Одна часть идёт на пополнение страхового пенсионного капитала, а другая представляет собой солидарный взнос, который идёт в общую копилку, поэтому отнюдь не все деньги учитываются возмездно, а только определённая их часть. Для того, чтобы перейти к плоской шкале и чтобы это не порождало сверхвысоких обязательств по отношению к высокооплачиваемым, делается дифференциация солидарного взноса: солидарный взнос увеличивается прогрессивно в зависимости от фонда оплаты труда. Эта практика повсеместно применяется в зарубежных странах, где идёт дифференциация солидарного взноса.
[…]
Система…, строится на основе договора поколений, и в основе договора поколений закладываются определённые принципы, в том числе и принципы солидарности, а принцип солидарности при страховом пенсионном обеспечении заключается в том, что богатый платит за бедного… А здоровый платит за больного — это касается медицинского страхования».
В таких условиях впору исправлять идиоматическое выражение «в пользу бедных» на прямо противоположное – «в пользу богатых». Очевидно и другое: равномерное обложение страховыми взносами всех доходов позволило бы либо значительно снизить их планку (например, с новых 34% до прежних 26%), либо значительно поднять наиболее низкие пенсии.
III. Наконец, третий сюжет – Москва. Не раз говорил: несмотря на многочисленные проблемы, положение в области социальной защиты инвалидов здесь значительно лучше, чем в абсолютном большинстве (если не во всех) регионах России. Во многих отношениях столичные власти подают хороший пример властям других субъектов Федерации. Вот несколько примеров:
- 2009 г. объявлен в Москве годом равных возможностей, причем, несмотря на экономический кризис, это решение не отменено. Возвращаясь к проекту письма от имени участников круглого стола на имя Президента России, стоит, пожалуй, включить в него рекомендацию регионам РФ последовать примеру Москвы если не в 2010 г., который уже объявлен годом учителя, то, по крайней мере, в 2011, когда, надеюсь, страна из кризиса начнет выходить;
- в 2008 г. на цели создания рабочих мест только для инвалидов по зрению в столице было выделено около 150 млн. руб. Другие регионы о подобных суммах могут только мечтать;
- программа года равных возможностей на 2009 г. предусматривает практически полное обеспечение школ для инвалидов необходимой информационной техникой, которой также недостает в большинстве субъектов РФ;
- наконец, Москва, судя по всему, станет пионером в принятии закона об образовании лиц с ограниченными возможностями здоровья.
Перечисление достижений можно было бы многократно умножить. Однако это не означает, что в столице нет проблем, а кризис не сказывается на их обострении. Напомню:
бюджет города секвестрирован примерно на треть;
многие предприятия, использующие труд инвалидов, перешли на неполную рабочую неделю, а часть людей отправлены в отпуск без сохранения заработной платы;
значительные трудности испытывают иногородние студенты-инвалиды, не попадающие в московские программы и т.п.
В заключение позвольте привести актуальную притчу, присоединив к ней позитивный финал.
Два бомжа в подвале слышат шум наверху и ведут диалог:
– Что за шум?
– Да у них там кризис.
– Ну, нас же это не коснется?
– Отчего же не коснется: у тебя друзья банкиры есть?
– Нет.
– Значит, будут!..
Новый финал должен выглядеть так:
– У тебя друзья инвалиды есть?
– Нет.
– И не будет.
Государство в условиях любого кризиса в первую очередь должно защитить детей и людей с ограниченными возможностями здоровья!
На этой позитивной ноте позвольте мне завершить выступление и еще раз, пользуясь случаем, поблагодарить организаторов круглого стола, включая Фонд Розы Люксембург и фракцию КПРФ в Государственной Думе.
Статья подготовлена для публикации в сборнике по итогам круглого стола
«Инвалиды в большом городе: законодательство и обязательства социального государства»,
состоявшегося в Госдуме 19 мая 2009 г.
