Завтра российские выпускники сядут сдавать ЕГЭ по иностранному языку. И уже с утра, в лучшем случае, сразу после того, как школьники Дальнего Востока закончат заполнять свои тесты, правильные ответы на ЕГЭ, скорее всего, снова появятся в сети.
С экзаменом по математике так и случилось. Бланки с решениями заданий оказались в соцсетях даже до официального начала экзамена на Дальнем Востоке, правда, получить их можно было только за деньги. В утечках обвиняют школьников, преподавателей и даже чиновников, подозревая их в попытке дискредитировать министра образования Ливанова.
Вот, мол, наши правительственные чиновники даже такую простую вещь, как не дать списать школьникам сделать не могут.
Но как бороться с обманом на экзамене – рецепта ни у кого нет. Сегодня, накануне очередного ЕГЭ у нас в гостях первый заместитель председателя комитета Госдумы по образованию Олег Смолин, с ним обсудили эту тему.
Арно: Вы сами как оцениваете ЕГЭ?
Смолин: Я сам всегда был противником ЕГЭ в его существующей форме. Другая версия такая: ЕГЭ должен быть приговорен к высшей мере совершенствования.
Лобков: Как оценивать те результаты, которые сейчас поступают? Это уже далеко не первый ЕГЭ. Это выкладывание в сеть больше, чем в прошлые годы, учитывая, что Министерство и Ромобрнадзор принимают всякие разнообразные меры, даже ФСБ подключают в отдельных регионах? По количеству нарушений это чище, чем в прошлом году, или хуже?
Смолин: У меня ощущение, что хуже, чем в прошлом году, но меньше утечек, чем было в позапрошлом. Суть дела это не меняет. Мне кажется, что мы не совсем правильно сводим все проблемы ЕГЭ исключительно к скандалам. Конечно, скандалы, шум, но интереснее другое: ЕГЭ с 2009 года в штатном режиме, до того чуть не 8 лет в эксперименте. Скандалы не кончаются. Если скандалы не кончаются, значит, надо задуматься над причиной. С моей точки зрения, ЕГЖ с самого начала был системной ошибкой, и чем больше мы пытаемся исправить эту ошибку в рамках той же системы, например, «глушилки», наблюдатели, наблюдатели над наблюдателями, устрашающие меры и так далее, тем больше мы- обнаруживаем, что ошибка-то не исправляется.
Арно: Вы знаете, что некоторые воспринимают такие неприятности, которые с ЕГЭ происходят, как хорошо спланированную диверсию, как против ЕГЭ как формы и как против Ливанова лично.
Смолин: У нас же всегда теория заговоров. У нас есть, например, в Государственной Думе депутат Евгений Федоров, который где-то в Интернете написал, что по, его мнению, большая часть депутатов Государственной Думы, кстати, он сам принадлежит к большинству, — это агенты влияния. В этих скандалах смешались в кучу кони, люди, а именно сплелись вместе элементы коррупции, элементы протеста и мошенничества. Когда я говорю об элементах коррупции, я имею в виду вот что: заранее задания ЕГЭ становятся известными в органах управления образованием. Я исключаю, что региональные министры начинают борьбу против Дмитрия Ливанова. Скорее всего, дело обстоит по-другому: региональные чиновники в органах управления образованием либо торгуют, либо раздают задания ЕГЭ близким, а вот среди тех, кому попадают результаты ЕГЭ, оказываются и те ребята, которые его не любят и таким образом пытаются протестовать против системы. Все вместе.
Лобков: Наказание за утечку справедливо, или нужна какая-то амнистия?
Смолин: Мне кажется, несправедливо. Наверное, совсем без наказания госчиновники не могут обойтись, но хотя бы дать право пересдать в этом же году уж как минимум. Вообще всегда было как: при традиционной системе наказывали не тех, кто дал списать, а тех, кто списывал. Сейчас те, кто списывает, не при чем, а те, кто дал списать, оказываются виновны. Мне кажется, это неправильно. Я сознаюсь, что сам за многие экзамены в школе, вузе, кандидатские экзамены никогда ничьей помощью не пользовался, но помогать другим мне случалось. Меня бы могли запросто лишить золотой медали, диплома с отличием, кандидатской степени.
Лобков: Может, это в русском менталитете, что не дать списать – это «западло»?
Смолин: Да, это остатки нашего общинного, коллективистического, соборного менталитета, хотя, если верить европейскому социальному исследованию, результаты которого я недавно с грустью прочитал, на смену ему все больше и больше приходят конкурентный индивидуализм, когда человек испытывает удовольствие не просто от того собственного успеха, а от собственного успеха, связанного с поражением другого. Боюсь, что скоро у нас помогать на экзаменах не будут.
Лобков: Вопросы, которые сформулированы в ЕГЭ, они достаточно корректны? Математика, как всем показалось, очень хорошо сформулирована. К русскому, истории, литературе претензий много. Может быть, дело в том, что в шлифовке нуждается содержание самого ЕГЭ?
Смолин: Математики максимально приблизили свой ЕГЭ к традиционно математическим задачам. Именно поэтому там меньше всего претензий. А вот русский язык еще как-то поддается формализации, но тоже уже с трудом: диктант выявляет грамотность гораздо лучше, чем ЕГЭ. Можно быть безграмотным и успешно сдать ЕГЭ, как показали творчески работающие учителя. А что касается истории, литературы, обществознания – это предметы, которые очень трудно формализовать. Понятно, что даты можно спрашивать, но всю же историю к датам не сведешь, да и не в этом суть дела. Надо понимать исторический процесс. Поэтому мы глубоко убеждены, мы предлагали в законе о народном образовании отменить подобную форму ЕГЭ по гуманитарным предметам, ввести устный экзамен или его элементы, а в отношении литературы наше предложение было такое: дать ребенку на выбор – сочинение или устный экзамен. На мой взгляд, экзамен — это не то место, где нужно загнать ребенка в угол, пугать его «глушилкой» и лишением аттестатов, сопровождать чуть не в туалет чуть не с ФСБ. Экзамен – это место, где ребенку надо дать возможность показать все, на что он способен. Хорошо пишешь – вот тебе сочинение. Предпочитаешь читать стихи – вот тебе устный экзамен. Важно, чтобы ты при этом показал не как ты заучил, а как ты способен литературу понимать и чувствовать. Тогда это будет правильно.
Арно: Результаты ЕГЭ никто не отменяет, нам нужно как-то с этим жить. Прямо сейчас в вузы поступит довольно большая масса людей, которые не обладают знаниями, но которые получили хороший балл и поступят вместо других детей, более талантливых…
Лобков: Депутаты Мосгордумы сегодня жаловались, что выходцы из сельской местности, где традиционно ЕГЭ больше, приедут, а талантливые москвичи останутся не при делах. Я понимают, это «москвизм», но тем не менее такие опасения высказываются.
Арно: Это будет как-то учитываться в вузах, там будет отсев на первой сессии? Такие скандалы не должны же пройти незамеченными.
Смолин: Не должны, но я хочу вам напомнить, у нас не только негосударственные вузы получают деньги от студентов, и государственные по принципу подушевого финансироания. Как только отчислили бюджетного студента, вы не досчитались определенного количества денег. Весь мир идет другим путем: он не устанавливает жестких ограничений на входе, но зато до половины студентов отсеиваются в процессе обучения. У нас отсев гораздо меньше, поэтому многие студенты учатся гораздо слабее, не считая, конечно, того, что современная стипендия в расчёте на прожиточный минимум раз в 5 меньше той, которая была, когда мы учились, поэтому прежде студент учился и подрабатывал, а сейчас работает и подучивается.
Лобков: При существующем министре Ливанове, при Фурсенко, при котором начался ЕГЭ, можно без бюрократических революций мягким путем добиться совершенствования ЕГЭ? Обязательно ли для этого перетряхивать министерство?
Смолин: Это совершенно необязательно приведет к отказу от ЕГЭ или к изменению его формы. Когда-то Андрей Фурсенко не был большим поклонником ЕГЭ, но он проводил линию Правительства и ввел ЕГЭ, потом стал его всячески защищать. Дмитрий Ливанов – не знаю, является ли он сам поклонником ЕГЭ, но он проводит линию Правительства. Я говорил депутатам Государственной Думы, представляя им мой очередной законопроект о добровольности Единого Государственного Экзамена, что рано или поздно они его примут, и логика моя была простая: наша образовательная политика идет по искаженным англо-американским моделям. Если она дальше будет им следовать, то президент Обама выделил специальные средства на свертывание в США системы национального тестирования – аналога нашего ЕГЭ. Видимо, нормальные советники объяснили Обаме, что с помощью ЕГЭ можно легко превратить нормальных американцев в «задорновских», а делать этого не надо. Не знаю, зачем нам превращать нормальных русских в «задорновских» американцев.
Эфир: Телеканал «Дождь». – 2013. – 5 июня.