. Москва. Отель «Балчуг Кемпински». Всероссийский образовательный форум «Умная школа»
Начну с тех предложений по оценке качества труда учителя, которые попали в проект федерального закона «Об образовании».
Хочу сказать, что ни одного из этих предложений мы не выдумали: мы либо взяли их из предшествующего законодательства, либо из требований регионов, которые поступали в Государственную Думу, либо из предложений профсоюзов.
Мы предлагаем вернуть в закон положения, которые действуют, но не исполнялись в законах 1992-1996 гг., согласно которым средние ставки (не зарплата!) педагогических работников должны быть выше средней заработной платы промышленной отрасли народного хозяйства. Аргументов два.
Первый – мировой опыт. У нас в прошлом году зарплата в образовании, включая профессоров, составляла 64%, в Соединенных Штатах пару лет назад – 119-120%.
Второй аргумент – общефилософский: весь мир сейчас признал в лице Организации Объединенных Наций, что главное для развития общества – это даже не традиционное понимание материального производства, а человеческого потенциала. Значит, те, кто развивает человеческий потенциал, должны получать намного выше тех, кто работает в соответствующем материальном производстве, иначе модернизации нет.
Второе положение мы заимствовали из требований более половины регионов Российской Федерации, официально направленных в Государственную Думу. Оно звучало следующим образом: «Приравнять по социальным гарантиям пенсионного обеспечения педагогов к государственным служащим». Подчеркиваю, не сделать их государственными служащими, а приравнять по социальным гарантиям пенсионного обеспечения.
Мы неоднократно такие предложения вносили в Думу, но каждый раз они проваливались большинством голосов. Сейчас мы внесли это предложение в закон «О народном образовании».
Третье. Мы предложили установить положение, согласно которому досрочная пенсия (раньше это была пенсия за выслугу лет) выплачивается всем педагогическим работникам независимо от места работы и, соответственно, должности. Есть там еще некоторые положения, которые связаны со статусом педагога.
На сайте smolin.ru мы разместили таблицу из 44 пунктов (в обновленном виде она будет содержать большее количество пунктов), которую можно посмотреть.
Теперь короткий комментарий по поводу того, что говорил Сергей Волков.
Коллеги, для понимания: я работал в школе два с половиной года, но в вечерней, и очень давно; потом был педагогический институт, а с 1992 года – уже шесть российских парламентов и каждый раз в Комитете по образованию и науке.
Соответственно, какой-то опыт и представление у меня есть, но они основаны на том, что было тогда.
Будучи старшеклассником, сто процентов был убежден, что мои учителя должны получать разную заработную плату: кто-то явно и очень сильно на тебя влияет, от кого-то ты просто отойти не можешь, кто-то тебе кажется не очень умным. Особенно, когда ты старшеклассник, думаешь, что ты самый умный, потом это проходит, естественно, с годами.
Теперь у меня есть некоторые сомнения по этому поводу, потом я сформулирую мою общую позицию, а пока скажу вот что. До Москвы докатилась реформа заработной платы, эксперимент начинается с сентября: в 30% экспериментальных школ добавляют фонд заработной платы и это, конечно, хорошо, без всякого сомнения. Хотя в Москве она сейчас по сравнению со многими регионами в раз семь выше. С моей точки зрения, эксперимент, связанный с подушевым финансированием, себя не оправдал не только потому, что он резко активизировал закрытие школ.
Сопоставляя данные, полученные из министерства за 1995-1999 годы, могу с точностью до единицы сказать, что за это время в России было закрыто 20309 школ. Большинство не в «лихие девяностые», большинство в «тучные», большинство в благополучные нулевые, в особенности в последние годы, что прямо связано с подушевым финансированием. Как человек, изучавший опыт зарубежных стран, могу сказать, что я не знаю ни одной страны, где бы принцип подушевого финансирования использовался как единственный.
Теперь, что касается новых систем оплаты труда. Опыт показывает, что в тех, регионах, где под это дело вброшены деньги, где все-таки как-то с учителями отрегулировали критерии оценки учительского труда, педагоги, в частности, профсоюзы, это как-то принимают.
В тех странах, где деньги не вбросили, а начали «тришкин кафтан» делить по-другому, это вызывает категорическое неприятие.
С моей точки зрения, я могу ошибаться, если я ошибаюсь, Вы меня поправите: в новой системе оплаты труда больше вреда, чем пользы. Объясняю, почему.
Первое. Деньги можно вбросить под старую систему оплаты труда – ничего плохого не будет. Например, в Москве, регулярно прибавляют заработную плату, не меняя принципов ее регулирования.
Второе. С моей точки зрения, формулы, по которым рассчитывается новая система заработной платы, страшно сложны и крайне проблематичны. Поскольку ввели человеко-час (аналог «койко-места»), который множится на количество учеников и количество часов, соответственно, коэффициент сложности предмета, который крайне трудно установить (это чисто произвольная оценка) и на качество внеучебной работы, которое тоже достаточно сложно определить и т.д.
В частности, к чему это приводит? Теперь уже не только школа, но и сам учитель становятся заинтересованными в том, чтобы были большие классы. Мы провели довольно острую дискуссию с г-ном Рачевским, который обвинял нас в том, что мы неграмотные и предлагаем в нашем законопроекте наполняемость класса до 20 человек.
Он говорит, что в Китае – по 45 человек, замечательное качество образования, а мы – неграмотные, мало, чего понимаем.
Я сказал, что буду думать об этом. Когда я высказал предложение в аудитории, где было человек триста, что надо увеличить классы, чтобы поднять качество, это вызвало смех сквозь слезы.
Далее, уважаемые коллеги, я хотел бы напомнить, что новая система оплаты труда приводит к дальнейшей формализации работы школы. Я вообще считаю, что формализация и приватизация – это бичи школы. Учитель должен думать не столько о развитии ребенка, сколько о том, как соответствовать тем пунктам, которые составлены. И совершенно не факт, что учитель, который больше опубликовал статей или у которого лучше результаты ЕГЭ, непременно лучший учитель.
Далее, вопрос философский: а что такое школа? Это место бизнеса или место социального служения? Для меня ответ очевиден. Я хотел бы напомнить нашим коллегам, авторам всякого рода новых систем, знаменитые работы Макса Вебера, который доказывал больше ста лет назад, что принципы работы рыночного сектора и государственного абсолютно различны.
Да, если школа – это услуга, если образование – это услуга, а законом № 83 мы фактически школы превращаем из некоммерческих учреждений в коммерческие организации, а это записано в заключении думского комитета по законодательству, руководимого представителем правящей партии, то, соответственно, придя на урок, учитель должен думать о том, сколько же на этом деле он заработает.
На мой взгляд, как только учитель в широком смысле – от воспитателя детского сада до профессора – идет на занятия или внеучебные мероприятия и думает, сколько он на этом заработает, образование на этом кончается.
Мое глубокое убеждение, что принцип коммерческих организаций в образовании – это крах образования и рано или поздно – снижение его качества. Поэтому если учителя предложат сами те критерии, которые реально должны отражать качество педагога, если образовательное сообщество в этом большей частью будет согласно, ну, что же, может быть.
Если критерии, как сейчас предлагают, исключительно формализованы, если значительная часть педагогических работников не согласны, мне кажется, что лучше оставить, условно говоря, японско-советскую систему, когда ты приходишь на работу, да, ты понимаешь, что, может быть, работаешь лучше другого педагога, но ты знаешь, что ты – хороший работник, ты продвинешься по категории или стажу и вовремя получишь прибавку к заработной плате. Короче говоря, чтобы на работе ты, прежде всего, думал о работе, а не о том, сколько денег ты сегодня заработал.
Заканчивая, уважаемые коллеги, если будут предложения, которые могут войти в законопроект «О народном образовании», прошу нам их предоставить.
Правительственный проект обошелся более чем в миллиард рублей. Наш законопроект бюджету не обошелся ни рубля, но с гордостью могу сказать, забегая вперед, что мы не зря работали с моим помощником и написали этот большой законопроект. Мы обнаружили, что, по крайней мере, десяток или больше положений нашего законопроекта уже перекочевали в официальный правительственный.
Комментируя ситуацию на одном из телевизионных каналов, я сказал, что у меня такое ощущение, как у человека, которого обокрали. Но мне жалко не то, что украли, а что украли мало – берите больше!
Вопрос ведущего: Олег Николаевич, простой человеческий вопрос: как бы Вы сказали, хороший учитель – это какой?
– Друзья! Я посмотрел социологические исследования, вы будете смеяться, 1925 и 2005 годов по поводу того, кого хорошим учителем считают ученики. А я думаю, что ученики, по крайней мере, в старших классах понимают толк в учителях.
Отвлекусь немного. В незапамятном 1985 году в Омском педагогическом институте я возглавлял социологическую группу, которая опрашивала студентов о качестве работы преподавателей. Мне тогда сказали: «Что делать? Все либералы, плодящие бездельников, получат неимоверно высокие баллы, настоящие же преподаватели будут загублены. Ничего подобного: все самые скромные и знающие преподаватели получили у студентов наивысшие баллы. Было бы это сейчас, не знаю – изменилась система ценностей в обществе. Мы же понимаем: ценность образования упала, ценность документов в образовании выросла.
Я же считаю, что все равно должны ориентироваться, в том числе, на представление старшеклассников. Так вот оказалось, что в 1925 и 2005 годах результаты социологии, если их округлить, примерно одинаковые: для наших учеников хороший учитель – это тот, кто, первое, хороший специалист и, второе, хороший человек.
Думаю, что, по большому счету, этого достаточно.
Спасибо.