Сегодня тысячи выпускников получат свои дипломы и отправятся покорять взрослую жизнь. По этому поводу информационный портал Om1.ru: новости Омска попросил вспомнить мои школьные годы.
Когда меня отдавали в омскую школу-интернат № 95 для незрячих детей, моя мама-учительница плакала почти навзрыд. Директор школы Глеб Дмитриевич Блюм, полковник сталинской закалки, говорил без сантиментов:
– Ну, чего ревёшь? Подожди, он ещё отсюда домой не захочет.
И, как ни странно, он во многом оказался прав. Уже позже, в старших классах, я действительно торопился по воскресеньям из родительского дома в свою школу – к делам, друзьям и своей девушке.
Чётко помню некоторые уроки. Например, как моя любимая учительница литературы Валентина Александровна Соколова в 6-м классе читала нам «Бородино», и на словах:
«Забил заряд я в пушку туго
И думал: угощу я друга!
Постой-ка, брат мусью!
Что тут хитрить, пожалуй, к бою;
Уж мы пойдем ломить стеною,
Уж постоим мы головою
За родину свою!» – её голос дрогнул, и это осталось со мной на всю жизнь…
Помню, на шестом уроке, когда голова гудела от теоретических занятий, учитель физики – одного из моих любимых предметов – Изольда Михайловна Кузнецова вдруг, прочувствовав ситуацию, стала рассказывать нам накануне прошедший фильм по рассказу Чехова «Цветы запоздалые». Забыл потом спросить, помнила ли она знаменитую фразу Эйнштейна: «Достоевский дал мне больше, чем Гаусс». До сих пор думаю, что главное в образовании, при всём уважении к изучаемым предметам, это влияние личности на личность.
Я помню, как с нашими учителями Валентиной Ивановной Давыдовой и Галеем Сергеевичем Хужесаитовым мы, незрячие ребята, ходили в поход на лыжах на берег реки и катались с него, как с горки. Сейчас такого почти нигде нет. И не учителя стали плохими, а система стала гораздо более бюрократической.
Как в фильме «Доживем до понедельника», учителя бывали разные, но я помню всех поимённо и подавляющему большинству по жизни благодарен.
Я помню мой выпускной вечер. Сейчас об этом говорить не очень принято, но нам нём ребята пытались выпить в подворотне, а наша учительница Валерия Александровна сказала, чтоб мы сделали это цивилизованным образом. И бутылка вина появилась на столе, а глоток достался каждому.
Я помню, что, выходя из школы, знал на память поэму Лермонтова «Мцыри», примерно 20 стихов и фрагментов из поэм Александра Пушкина, не меньше 15 из Лермонтова и на экзамене, который благо был не ЕГЭ, половину времени читал стихи.
Закончу рассказом о дискуссии про достоинства разных систем образования с Евгением Ямбургом, академиком и очень известным российским педагогом. У нас с ним разные политические взгляды, но очень близкие на образование.
Когда я стал рассказывать, что было в советское время в моей омской коррекционной школе, он меня остановил и спросил: «Сколько было ребят в классе?». А нас было всего десять, и на это Ямбург отреагировал просто: «Так вы не в коррекционной, а в элитой школе учились».
Спасибо моей коррекционной элитной школе.
