Глава республики Коми Владимир Уйба обратился к высшему руководству России с предложением ввести запрет на использование интернета детьми. По словам губернатора, сетевое пространство становится угрозой для несовершеннолетних, поскольку там дети приобретают игровую зависимость, посещают сайты с опасным контентом и заводят рискованные знакомства.
Владимир Уйба считает, что для пользования детей достаточно тех ресурсов, которые есть в школе, в тематических кружках и секциях, а также в IT-клубах, где могут заниматься все заинтересованные в информатике и развитии своих способностей несовершеннолетние.
«Но нужна политическая воля высшего руководства страны на то, чтобы закрыть интернет-пространство для детей. Закрыть. Просто раз и навсегда. Потому что сегодня это страшная трагедия, мы ее отчасти только на себе испытываем: дети уходят с головой в интернет», — подчеркнул глава Коми.
Предложение запретить Интернет в России, по крайней мере, для детей, я слышу не первый раз. Обычно это предлагают радикально настроенные, чаще всего, религиозные родители. Аналогичные высказывания можно было услышать и на экспертном совете по информационным технологиям при комитете Госдумы по науке и высшему образованию.
Почему такие заявления возникают, вполне понятно. Как любое великое достижение, Интернет открывает не только большие возможности, но и таит в себе значительные опасности. И если верить Всемирной организации здравоохранения, количество интернет-зависимых в мире уже превзошло количество зависимых от наркотиков и алкоголя.
Более того, специальный опрос тридцати тысяч школьников, обучавшихся в дистанционном формате во время пандемии, показал, что значительная часть из них – более 80% — испытывали проблемы со здоровьем, 57 % жаловались на нарушения сна и другие проблемы. Но на том самом экспертном совете, который я уже упоминал, я задал радикально настроенным родителям вопрос: «Скажите, Интернет опаснее, чем атомная бомба?» И напомнил, что в свое время мы должны были создавать собственный атомный проект в противовес Манхэттенскому проекту США.
Если бы мы этого не сделали, то что было бы с нашей страной, сейчас никто сказать не может.
Почему я привёл такую аналогию?
Потому что IT сейчас – один из главных факторов технологического развития.
Напомню и о другом историческом факте: о Крымской войне середины девятнадцатого века — 1853−1856 годы. Как известно, Крымскую войну Россия проиграла, несмотря на то, что в тот период у нас были талантливые полководцы и, быть может, лучшие в мире солдаты, по оценкам Фридриха Энгельса, и патриотически настроенное население, готовое принять участие в битве за Севастополь. Почему же в итоге Крымская война была проиграна? Потому что на тот момент Россия была технологически отсталой страной.
Поэтому задача для политиков и управленцев заключается не в том, чтобы запретить Интернет, без которого технологический прогресс невозможен, а в том, чтобы найти такие решения, которые бы обеспечили возможность пройти, вспоминая нашего знаменитого фантаста и палеонтолога Ивана Ефремова, по лезвию бритвы.
Избегая крайностей с той и с другой стороны. Я лично убежден, что ответственные родители должны ограничивать доступ своих детей к Интернету, стараясь использовать его главным образом в образовательных целях – в широком смысле этого слова. Но запрет Всемирной сети как таковой приведет к безнадежному отставанию страны.
Кстати, по опросам Высшей школы экономики, проводившей сопоставление цифровых навыков среди студентов России и Евросоюза, наши учащиеся показали вполне высокий уровень владения так называемыми коммуникационными навыками.
То есть болтать в сетях, лайкать котиков и так далее наши студенты умеют ничуть не хуже европейских. А вот по умению использовать сетевые ресурсы для поиска и обработки информации и для решения учебных задач наши студенты пока существенно отстают от европейских.
Это значит, что Интернет во многих случаях используется неправильно. Если в Южной Корее накануне пандемии виртуальное пространство в образовательных целях использовали 20% студентов, а у нас — только 3%, то, по последним данным, в Южной Корее – 30%, а у нас – 6%.
Поэтому мой вывод однозначен: нужно не запрещать Интернет, а переориентировать его на образовательные цели.
