август
Законопроект «Об образовательных кредитах» пробуксовывает в Госдуме вот уже больше года. О том, будет ли он принят в ближайшее время, рассказывает Олег Смолин, первый заместитель председателя Комитета по образованию и науке Государственной Думы РФ.
— Олег Николаевич, расскажите, как решается проблема получения образования в других странах?
— Система образования в мире сводится к двум основным моделям. В таких государствах, как Германия или Франция предпочтение отдаётся прямому финансированию бюджетных мест в вузах. Так, в Германии доля бюджетных мест превышает 90%. Сравните, в России этот показатель – менее 45%. Во Франции количество бюджетных мест составляет 80%. Совсем другая ситуация в странах типа Великобритании или США, где доля бюджетных мест очень низкая. Здесь основная форма реализации права студента на образование – образовательный или социально-образовательный кредит.
— Между этими кредитами есть разница?
— Образовательный кредит – это кредит на оплату обучения непосредственно. Социально-образовательный кредит выдаётся на жизнь во время обучения. В США обычно используются образовательные кредиты. В Великобритании, наоборот, развита система социально-образовательных кредитов. Стоит заметить, что с точки зрения образовательных кредитов нас опередили многие страны с переходной экономикой, в том числе и такое государство, как Беларусь. А ведь по сути она считается страной, отстающей в плане проведения реформ. Однако в Беларуси 51% всех учебных мест — бюджетные. При этом каждый из 49 студентов, получающих образование на коммерческой основе, может оформить образовательный кредит по ставке, равной половине ставки рефинансирования белорусского Центрального банка. В то время, когда мне довелось бывать там, ставка рефинансирования составляла 16%, соответственно, образовательный кредит получали под 8%.
— Как обстоит дело с образовательными кредитами в России?
— Идея об образовательном кредите имеет давние корни. Они ведут к первой редакции закона «Об образовании» 1992 года. (Одним из четырех соавторов закона был Олег Смолин – прим. авт.) Многие положения этого закона, к сожалению, так и остались нереализованными. Из редакции закона 1996 года под давлением Правительства идея об образовательных кредитах была исключена, а сейчас она опять активно обсуждается. В Государственной Думе существует две версии законопроекта. Одна внесена группой депутатов во главе с Валерием Зубовым и Владимиром Рыжковым. Вторая разрабатывалась депутатами от фракции «Единая Россия». На проект либералов Зубова и Рыжкова Правительство дало отрицательное заключение, а законопроект «Единой России» сейчас обсуждается в Правительстве. Этот проект содержит меньше социальных гарантий, чем предлагают отечественные либералы.
— Олег Николаевич, как вы оцениваете идею законопроекта в целом?
— Общая оценка идеи? Образовательный кредит как любое средство управления образованием – оружие довольно острое. Моя оценка проекта исходит из идеи ЮНЕСКО «Образование — для всех». Это значит, что позитивны те методы, которые доступ к образованию расширяют, а не сокращают его. Оценка системы образовательного кредита зависит от нескольких показателей. Один из главных – идёт ли речь о кредитах в дополнение к бюджетным местам или взамен. Важны также сроки погашения и ставка. Если образовательный кредит предлагается не взамен, а в дополнение к бюджетным местам, если он выдаётся по достаточно низкой ставке и на длительный срок – безусловно, этот проект заслуживает поддержки. Он расширяет доступ к образованию людей со средними и низкими доходами.
— В последнее время количество бюджетных мест в вузах сокращается. Этот шаг связан с продвижением идеи об образовательном кредите?
— Судя по политике Правительства – да. В законопроекте единороссов нет ясности, будет ли образовательный кредит выдаваться в дополнение или взамен бюджетных мест. За это, кстати, проект подвергался резкой критике. По-видимому, речь идёт о замене бюджетных мест. Почему я так думаю? В законе «О высшем образовании» 1996 года была норма, запрещающая сокращать бюджетные места в вузах. В процессе монетизации это положение из закона было исключено. И за последние три года приём бюджетных студентов сокращён на 25%. Говорят, что параллельно идёт и сокращение населения. Однако не такими темпами. Этот показатель составляет примерно 0,5% в год. Как видите, разница очевидна. Народ вымирает медленнее, чем происходит сокращение бюджетных мест. Аргумент не выдерживает критики.
— Олег Николаевич, у вас есть версия, когда законопроект все-таки будет принят?
— Хотите услышать прогноз? Вероятно, до выборов в Госдуму законопроект принят не будет. И результат будет зависеть от того, кто пройдет в Думу. Сейчас соотношение думских голосов известно.
— Кто будет выступать гарантом в системе образовательных кредитов? Банки же должны застраховать себя от недобросовестных плательщиков.
— Государство. И оно будет компенсировать разницу между реальной ставкой кредита и той, по которой должны предоставляться образовательные кредиты. Сейчас такая система работает в сельском хозяйстве.
— А вас не пугает, что высшее образование будет у всего населения? Кто станет осваивать рабочие специальности?
— Нет, лично меня это совсем не пугает. Неприятна другая ситуация: огромное количество населения с дипломами, но без настоящего образования. А большая численность людей с образованием меня, наоборот, только бы обрадовала. Я уверен, что стратегия энергетической державы, фактически великой топливной державы, — это стратегия абсолютно провальная. Может быть, такая держава могла существовать в XIX – первой половине XX веков.
— Но ведь сейчас нам удаётся держать на нефтяной игле страны ближнего и дальнего зарубежья.
— Да, но страна, которая является источником сырья, даже такого ценного, как энергетический ресурс, потенциально всегда будет зависеть от стран с высокими технологиями. Поэтому тот дар судьбы, который мы получили в начале XXI века в виде высоких цен на нефть, следовало бы не гноить в стабилизационном фонде, а использовать в виде научных и образовательных проектов. Боюсь, что время, о котором мы сейчас говорим как о периоде экономического подъёма или чуда, в дальнейшем будем вспоминать как время упущенных возможностей. Очень хотелось бы ошибиться, но боюсь, что подозрения окажутся верны. Я убежден, что научно-экономический прорыв – это наш единственный шанс возродить Россию.
Екатерина Радионцева
Опубликовано: Денежный вопрос. – 2007. – Август. — № 2. — С. 1, 4.