23 января состоялась онлайн-встреча магистрантов МГПУ, обучающихся по программе «Управление школой и образовательная политика», с первым зампредом комитета Госдумы по высшему образованию и науке, доктором философских наук, членом-корреспондентом РАО Олегом Смолиным.
Элина Марзакулова, Ольга Мерзлякова, Сергей Шанин, Юлия Корогодина, Ольга Тесленко подготовили для депутата вопросы, связанные с тематикой их будущих выпускных квалификационных работ. Был затронут широкий спектр проблем в сфере образования, включая требования к образовательным результатам, избыточные нагрузки педагогов, отрицательно влияющие на качество образования; взаимодействие родителей и педагогов и перспективы полилингвального, поликультурного образования. Особое внимание участники встречи уделили развитию дистанционных технологий и искусственного интеллекта, и Олег Смолин рассказал о преимуществах и рисках, которые могут возникнуть в связи с внедрением этих инноваций.
Баланс творческой свободы уменьшается явно не в пользу учителя
– Уважаемый Олег Николаевич, в своей книге 2006 г. «Образование – для всех» вы подробно излагаете ситуацию того времени и мнение о перспективах и стратегиях развития образования. Каково ваше видение перспективы развития личности в условиях усиления административного давления на школу? И каков баланс технологий и творческой свободы в массовой школе сейчас?
– Я не понимаю, о какой технологической свободе идет речь, но, что касается творческой свободы, то ситуация крайне противоречивая. С одной стороны, у нас появляются индивидуальные проекты. С другой стороны, у нас есть такая форма аттестации, как единый государственный экзамен, который, конечно, не предполагает никакой свободы или предполагает ее в самом минимальном виде. Собственно, к чему сводится подготовка к ЕГЭ, даже в лучшей его части, я имею в виду математические и естественные науки? Как правило, репетиторы хорошо понимают, какие типы заданий можно получить, и стараются научить школьников выполнять именно их. Творческой свободы учителей, как мне представляется, и того меньше. Сейчас учитель должен считаться с тем, что всё, что он говорит и делает, всегда может быть записано на телефон. И попасть, скажем, при желании ученика и родителей, к проверяющим. Мне довелось быть учителем школы в советский период, там были тоже единые учебники и программы. Правда, учебники выпускались не только для школы, но еще и для поступающих в вузы, в специальные учебные заведения, они отличались только по объему материала, а концепция была общая. Но дело в том, что уровень контроля над учителем был значительно меньше.
Поэтому ни один творческий учитель строго по программе не работал. Какие-то разделы мы давали в большем объеме, полагая, что это самое главное.
Какие-то сокращенно, для общего ознакомления. Что касается форм проведения занятий, то они были самыми разными. Один из любимых моих фильмов называется «Доживем до понедельника». Не знаю, все ли магистранты его видели. Кто не видел, настоятельно рекомендую. Там на уроке истории учитель Павел Семенович Мельников пол-урока рассказывает о любви лейтенанта Шмидта. Спрашиваю современного учителя, как бы был оценен такой урок. Мне отвечают: согласно современным методикам, такой урок можно оценить, как провальный, поскольку компетенции он не формирует, ну и вообще это потеря времени, так как к ЕГЭ не готовит.
Когда я учился в школе, моя любимая учительница литературы Валерия Александровна Соколова периодически занималась тем, что сейчас, пожалуй, называется углубленное чтение. Она читала нам фрагменты книг, но не просто читала, она вкладывала в это свою личность, комментировала или задавала нам вопросы.
Когда я спрашиваю у нынешних педагогов, как сейчас оценили бы такие уроки, ответ все тот же: как «провальный». По тем же самым причинам. Поэтому я считаю, что свобода творчества учителя в значительной степени снижена. Как и вообще свобода учителя. Я вам приведу третий пример. В советский период мне нечасто доводилось выступать по местному радио или телевидению (я в то время жил в Омске), и когда меня туда приглашали, я ни разу не спросил у своих начальников, могу ли я туда пойти и что именно могу сказать. Теперь для того, чтобы пригласить учителя, директора школы в мою телевизионную программу, совершенно не политическую, она посвящена людям с инвалидностью, называется «От прав – к возможностям» (идет на федеральном канале «Общественное телевидение России»), я обязательно пишу бумагу в департамент с просьбой разрешить учителю или директору поучаствовать в моей программе.
Да, еще одна, пожалуй, важная позиция, о которой хочу сказать. Средняя нагрузка учителей в Омской области – 1,8 ставки. По городу Омску – 2,1. Но в данном случае речь идет о сельской школе. Спрашиваю, а как же учителя справляются с такой нагрузкой, когда они готовятся к занятиям? Ответ директора: «Сейчас интернет позволяет легко получить методику и содержание любого урока, и учителя могут за полчаса подготовиться к тем самым шести или более урокам в день, которые им приходится давать».
То есть учитель превращается в простого передатчика информации. Но это не урок данного учителя, это урок полностью им позаимствованный.
Конечно, педагоги всегда пользовались методичками, но для меня, например, основная сложность работы в школе заключалась не в том, чтобы дать урок, а в том, чтобы его подготовить. Сейчас времени для работы над собой у современного учителя почти нет. Но в Москве, если я правильно помню, средняя нагрузка примерно 26 уроков в неделю, а во многих регионах бывает и 36, и 39, и даже 50 уроков в неделю, что совершенно исключает творческий подход, и учитель должен думать о том, как дожить не до понедельника, в отличие от фильма, а до воскресенья. Поэтому я не вижу положительного баланса в поле творческой свободы учителя. Я считаю, что баланс скорее отрицательный по разным причинам. Я уже не говорю про бюрократическую нагрузку: российский учитель, согласно данным международного исследования, занял первое место в мире, затрачивая 4 часа в неделю на составление отчетов.
Как разгрузить школьников и повысить качество образования?
– В своей статье в журнале «Народное образование» (2019 год, № 4) Вы указываете, что «одна из главных причин снижения образовательных результатов в старшей школе – неоправданная перегрузка школьников, связанная с нарушением принципа определения зоны ближайшего развития». Изменилась ли, на Ваш взгляд, данная ситуация спустя 6 лет?
– Суть проблемы заключается в следующем. Количество уроков по многим основным предметам по сравнению с советским периодом сократилось. Я имею ввиду математику, русский язык, физику, химию, биологию. В последнее время, по-моему, литературу вывели на уровень советского учебного плана. При этом программа или осталась прежней, или в ней появились новые разделы. Насколько я могу судить по опыту школьников, с которыми общаюсь, ситуация выглядит так. Значительная часть ребят не успевает усвоить одну тему, как им тут же предлагается новая. Это, кстати, одна из причин массового распространения репетиторства. Поэтому, если бы объём материала был несколько меньше, а форма его подачи несколько проще, то средний результат среднего ученика был бы выше. Сейчас мы находимся в ситуации колоссального разрушения системы общего образования, колоссальной неграмотности за пределами тех предметов, которые ребята готовятся сдавать в форме ЕГЭ. Я уже не раз приводил примеры из области естественно-научной грамотности, которая снижаются за последние годы. Самый простой из них – это ответ на вопрос, согласны ли вы с тем, что Солнце – это спутник Земли. Лет 12 назад таких ответов было 28%, сейчас 35%.
Что касается исторических знаний, то социологи констатируют их фрагментарность, неустойчивость и провалы по самым простым и важным вопросам. Например, спросите современного школьника, который не готовится поступать в профильные вузы, кто были наши союзники и противники в Первой и Второй мировых войнах, я вас уверяю, что большинство не ответит. Ну, кроме, конечно, Гитлера, про которого все знают, как главного противника.
Поэтому уменьшение объема учебного содержания, и более простая форма его подачи позволили бы, с одной стороны, отчасти разгрузить детей и, с другой стороны, повысить качество образования.
Об образовательных результатах и о воспитании души
– Как Вы, имея богатый опыт педагога-практика и управленца на разных уровнях, оцениваете соответствие образовательных результатов, описанных в нормативных документах, интересам ребенка, требованиям рынка труда и социального заказа?
– Мое первое впечатление от ФГОС последнего поколения для старшей школы: требования к образовательным результатам явно завышены, и, вероятно, если устроить проверку, как минимум половина депутатов им не соответствует. Я уверен, что если вы сейчас спросите учителя, каких образовательных результатов он должен достичь, подавляющее большинство не вспомнит, что написано в стандарте. Хотя, каждый ответственный педагог прекрасно понимает, к чему он стремится. Он стремится к тому, чтобы его ученики знали предмет не просто на уровне зубрежки, а на уровне понимания и применения. Каждый учитель стремится к тому, чтобы его ученики были по возможности разносторонними людьми, гражданами своего государства, и при этом порядочными людьми. Я думаю, что не так важно, как сформулированы эти образовательные результаты в нормативных актах, как важно на уровне культуры общения учителя и ученика, добиться тех целей образования в широком смысле, включая воспитание, которые были известны еще древним грекам. Добавлю, пожалуй, к этому то, что ни в каких образовательных результатах не написано. Недавно был юбилей Константина Ушинского, я в этой связи вернулся к чтению его замечательной книги «Педагогическая антропология», в которой написано, что предметом воспитания в человеке является именно душа. Не сочтите, что я хочу ввести в стране религиозное образование, ибо это понятие не религиозное. Моя учительница литературы Валерия Александровна Соколова говорила, что литература – это не учебный предмет, а воспитание души. Напоминаю еще раз, современная методика оценила бы ее уроки как провальные, тогда как на самом деле это и есть самые важные уроки, которые мы можем преподать в школе. Тревогу у меня вызывает тот факт, что в России, которая всегда была страной литературоцентричной, если верить одному из опросов по средним классам, примерно четверть детей не читающие, вторая четверть немного читающие, а половина либо очень мало читающие, либо не читающие вообще.
При этом в старших классах, когда и должно формироваться юношеское мировоззрение и мироощущение, 36% детей вообще не читают. Пока трудно понять, какие отдаленные последствия мы можем получить в результате того, что люди перестают читать художественную литературу. С моей точки зрения, это грозит упрощением и примитивизацией структуры личности. Дай Бог, чтобы я ошибался.
Родители – это первые учителя, а учителя – это вторые родители
– Между школой и родителями часто возникает проблема недопонимания по широкому кругу вопросов. Каким образом можно организовать данное взаимодействие для достижения лучших образовательных результатов в интересах ребенка?
– Начну с того, что на мой взгляд, сложности в отношениях родителей и педагогов сплошь и рядом бывают связаны с тем, что на подсознательном уровне те и другие воспринимают образование как услугу. Родители думают, что мы отдали вам ребенка, верните нам его в замечательном виде, здоровым, умным, красивым, разносторонним и так далее. А учителя поставлены в совсем другие условия. Им нужно дожить до воскресенья. Не во многих школах, за исключением 10 примерно регионов Российской Федерации, где существует более или менее нормальная оплата учительского труда.
Им нужно обеспечить формирование некоторых компетенций, их оценивают по результатам ЕГЭ. То есть по формальным критериям, а формалистическая система образования – это враг воспитания, мы это должны совершенно чётко оценивать.
Единственный путь – это диалог, и средства массовой информации должны пытаться, насколько это возможно, объяснять простые вещи: родители – это первые учителя, а учителя – это вторые родители.
И ребенок, которого мы получим на выходе из школы, на самом деле, конечно, уже почти взрослый человек – это результат совместной работы и тех и других, а иногда результат влияния общества, которого не хотели ни я, ни другие. В том числе посредством интернета, социальных сетей и всего остального.
Поэтому даже хорошая совместная работа не гарантирует успешного результата, но она повышает его вероятность. Мне кажется, только совместная работа и родителей, и педагогов, их взаимопонимание, их общение между собой нам могут дать желаемый результат.
До тех пор, пока подсознательно одна или другая сторона воспринимает образование как услугу, проблемы не решатся. Мы знаем, что есть группа родителей, которые буквально, извините, гнобят учителей, директоров школ. Хотя бывают и другие ситуации. И, например, недавно я получил обращение, подписанное практически всеми родителями класса по поводу московской учительницы. Судя по обращению родителей, учительница хорошая. Но у нее конфликт с директором школы, которая пытается ее уволить. Я обратился в департамент образования. Мне ответили, что этот вопрос должен решаться школой. Вот и думаем, что еще можно сделать для того, чтобы учитель, который успешно работает с родителями, которого принимают и любят родители, остался учить их детей.
