Смолин О.Н. Уважаемые коллеги, Ваше Высокопреосвященство, уважаемый Вячеслав Алексеевич!
Позвольте, я продолжу заданный тон открытой дискуссии и попытаюсь ответить на 4 вопроса.
Первый. Является ли проблема духовно-нравственного воспитания для нас актуальной? На мой взгляд, безусловно, да, я бы сказал сверхактуальной. Не случайно президент говорил о дефиците духовных скреп, а если называть вещи своими именами, на мой взгляд, мы не вышли из духовно-нравственной катастрофы, которая началась на рубеже 90-х годов и абсолютно официальные данные об этом говорят с полной очевидностью.
Роснаркоконтроль — 8,5 миллиона людей употребляющих наркотики, из них 3 миллиона на постоянной основе.
МВД здесь в Думе озвучивало данные, которым мне верить не хочется. Я надеюсь, что они завышены — от 150 до 450 тысяч несовершеннолетних проституток.
Российская академия образования — официальные данные — только 15 процентов подростков отличается альтруистической ориентацией, то есть способностью сопереживать и помогать другим. Даже в страшном 1992 году таких было еще 58 процентов и так далее, и так далее. Проблема сверхактуальная.
Второе. Нужно ли объединять усилия светских и религиозных деятелей для решения этой проблемы? На мой взгляд, безусловно, да. Я кстати, перед тем как сюда идти, почитал высказывания Патриарха Святейшего по вопросам образования и процентов на 95, наверное, готов под ними подписаться. В частности, по поводу того, что нельзя толковать образование, как услуги, это размывает духовно-нравственное содержание образования, в частности по поводу того, что нам нужно не фрагментарное образование, а целостное образование, Патриарх даже употреблял термин «целостная научная картина мира», подписываюсь, в частности, по поводу Единого государственного экзамена и так далее. Я бы, например, активно поддержал идею программы «Образование через культуру» при условии, что культура не будет сведена только к культуре только одной конфессии, вообще к религиозное культуре.
Третье. Тождественны ли понятия «духовно-нравственное» и «религиозное воспитание»? На мой взгляд, безусловно, нет. И в этом, кстати, один из недостатков нашего действующего закона «Об образовании».
Вячеслав Алексеевич уже говорил, что результаты работы школы искусств, ну в общем, вполне себе способствуют развитию духовно-нравственного воспитания. Мы помним, что в советские времена при формально атеистическом обществе по данным международных социологических исследований были среди мировых лидеров по ориентации, так называемые материальные ценности. Сейчас, увы, по тем же исследованиям мы примерно вдвое уступаем социальным государствам Европы.
Я вспоминаю свою беседу с талантливым, безусловно, очень высокоинтеллектуальным священником в Омске отцом Дмитрием, который мне говорил: Олег Николаевич, неверно, что наша советская культура была атеистическая. Она была атеистически формально. По сути, место Господа Бога занимала любовь. Я вам процитировал еще и Бердяева, который утверждал, что даже советский коммунизм был приращенной формой религиозности. Николай Бердяев один из ведущих религиозных мыслителей ХХ века. Короче. Мы считаем, что нужно объединять усилия, а не сводить все к одному.
И четвертое. Что понимать под светским образованием и нужно ли отступать от принципов светского образования? Вот здесь, мне кажется, в том числе, и законодателям предстоит серьезная работа и по этому вопросу нужно достигать, не буду говорить консенсуса, скажу согласия.
Начну с того, что все знают, как я поддерживаю Ольгу Юрьевну Васильеву по подавляющему большинству вопросов, но что касается хиджабов… Вот когда мы писали закон «Об образовании…» ещё 1992 года, мы однозначно говорили о том, что светский характер образования предполагает недопустимость религиозных обрядов на территории учебных заведений. Что касается религиозной символики, — нет, однозначной трактовки не было. И, на мой взгляд, закон не говорит однозначно о том, что хиджабы это нарушение принципов светского образования. А если хиджаб нарушает принципы светского образования, тогда, извините, и религиозная символика всех других конфессий. Договориться нужно о том, к чему мы стремимся.
Я хотел бы обратить ваше внимание, уважаемые коллеги, на то, что вот при современной трактовке, мы, к сожалению, на мой взгляд, можем получить в школе разделение по религиозному принципу. Когда мы обсуждали законопроект, я тогда говорил отцу Всеволоду Чаплину: смотрите, что в законопроект записывается, частные школы могут вводить религиозный компонент, не спрашивая родителей, согласны ли они с этим. Я понимаю, что авторы хотели как лучше, но не получится ли как у Виктора Степановича Черномырдина, когда мы откроем возможность проникновения в школы, скажем, радикалам, ну, исламистским, например, какой-нибудь Талибан.
Поэтому, с моей точки зрения, наше законодательство нуждается в уточнении того, что мы понимаем под светским образованием, каковы пределы возможного, соответственно, участия тех или других конфессий. Ситуация, вообще, крайне благоприятна для религиозных конфессий. Об этом говорят цифры, которые мы сегодня слышали: увеличение количества выбирающих, увеличение вообще — религиозные модули, увеличение количества выбирающих православную культуру.
Но я хотел бы вам напомнить цитату близко к тексту из отца Павла Флоренского, который говорил: «Нет ничего вреднее для православного воспитания, чем принудительное введение Закона Божьего». Мне кажется, здесь главная опасность это навязывание, которое может вызвать обратный эффект. Поэтому моё предложение такое. Я бы поддержал Ольгу Юрьевну Васильеву, которая осенью высказывалась за увеличение курсов религиозных культур на факультативной основе.
Мне кажется, что это способствовало бы согласию между нашими и конфессиями, и устранило бы те риски, которые сейчас существуют в законе «Об образовании…». Спасибо.